Situation: АМОК
DM: Мийхаил Воропай
—————————————————————-
паладин Дуайт Стабборн: Евгенион «Groom» Кононенко
дварф-воин Гругни: Максимиллиан Вишневский
вор-некромант Дракс Уоллет: Александир «Red» Чирвоный
маг-иллюзионист Мунспелл: Димитрий «Эльф» Бланковский
—————————————————————-

Итак, поведаю вам, любезные други мои, историю о деяниях моих доблестных. Многое началось с тех самых пор, когда к моей скромной ипостаси прибыл добрый человек на младом коне. Он представился как посланник, познавший место куда его послали, то бишь, мой любимый нежно монастырь, где я столь долгие годы самозабвенно отдавался своим потенциальным богам.
Добрый человек громогласно воззвал к моему рыцарскому
достоинству, я же, дабы не запятнать и свою рыцарскую честь,
согласился на великие подвиги. Я слезно простился со своим
мудрым настоятелем, чрез умелые длани которого прошли настоящие
паладины и монахини. Я обнялся с немногочисленными служителями
нашего монастыря и поцеловал особо одаренных из них…
—————————————————————-
17 марта 2001 года 01
—————————————————————-
вор-убийца Сомнифер: Александир «Red» Чирвоный (один отыгрыш)
—————————————————————-
Впервые встретились они в тронном зале замка Альтдорф.
Просторное помещение с гобеленами на стенах… все оружие их
попросили оставить у входа снаружи. Трон находился на
ступенчатом возвышении, и по обеим сторонам от него стройно
вытянулись двое арбалетчиков. Их глаза грешно шныряли взглядами
на троих доблестных героев… Семифутового роста паладин Дуайт
Стабборн, сжимая в полусогнутой левой руке гротескный шлем,
покосился великодушно на своих спутников. Слева стояла ужасная,
не предвещавшая ничего хорошего, фигура, вся затканная в длинные
до каменного пола одежды, с низко приспущенным на лицо
капюшоном. Через правое плечо была перекинута мягкая сума, а в
левой руке с черными когтями страшный незнакомец держал
волшебный посох с большим драгоценным камнем в извершьи…
Справа от паладина замер бородатый, насупленный от недовольства,
дварф. У него была пышная рыжеватая шевелюра с косичкой;
в могучих доспехах стоял он, — крепкий, несокрушимый…
Наконец, появился король Рангарт с крошками хлеба в черной
растрепанной бороде. В помятой мантии он уселся на трон,
отрыгнулся, и весьма невнятным слогом (может быть, от выпивки?)
произнес:
«Приветствую всех собравшихся здесь! Нашему государству
угрожает большая беда: с востока грядут неисчислимые орды
варваров, которые сжигают, грабят и уничтожают все на своем
пути. Совсем недавно они захватили приграничное с нами
государство, так что мы вынуждены будем просить помощи у бывших
наших врагов!..»
«Остальное вам расскажет наш визирь…» — добавил король
Рангарт и закашлялся. Потом он ушел и из-за спинки трона
показался странный тип, с достоинством державшийся и обдававший
холодом рассудка.
Визирь позвал их за собой, сквозь ниши за гобеленами, по
темным коридорам в уединенную комнату. Во мраке коридоров дварф
встревожился и что-то там пытался высмотреть… Усевшись в
комнате за столом, приключенцы выслушали инструкции визиря.
«Вы уже прослушали выступление нашего короля Рангарта. Я не
могу говорить высокопарными фразами, посему сразу перейду к
делу. Я — первый визирь…»
Он медленно обвел покровительственным взглядом приключенцев,
потом продолжал:
«Вчера к нам поступила информация, что варвары вторглись в
граничащее с нами государство, и последнее стянуло все свои
войска к столице и просит нас о помощи. Но мы не хотим, чтобы
наша армия полегла в чужих краях и посему отправлять ее не
станем. Зато скоро нам потребуется помощь бывших наших врагов.
Для начала вы поедете в город Антр — когда-то он платил нам
налоги, а теперь отсоединился. У них очень мощный флот. Вы
должны убедить их послать флот нам на подмогу. Сначала вы
получите по 500 золотых, но вам этого не хватит, поэтому после
посещения Антра вы поедете в ближайший эльфский город Эал, там
найдете ростовщика Гребека с татуировкой дракона на груди, он
выдаст вам 5000 золотых. Вам надо будет тоже убедить эльфов,
чтобы они отправили нам помощь, ну или хотя бы задержали орды
варваров.»
Дварф Гругни возмутился по этому поводу, недоумевая как можно
было посылать двух людей и, самое главное, горного гнома для
переговоров со старшей расой.
Визирь прохладно уставился на него своими водянистыми
загадочными глазами.
«Вы оспариваете приказ короля?.. У нас, к несчастью, нет ни
одного дружественного нам посланника-эльфа…»
«Далее вы должны ехать на северо-запад, — продолжал первый
советник короля, — там живут ваши (покачивание головой по
направлению к дварфу) родственники…»
«Так вот гномы…»
«Дварфы!..» — возмутился карла.
«Не важно. Гномы…»
«Дварфы!!.»
«Вы должны сделать так, чтобы гномы…»
«Дварфы!!!»
«Вообщем пастухи и каменотесы закрыли проход в горах, дабы
варвары не смогли пробраться через него… Выступаете завтра с
утра. Я бы вам советовал ехать сначала до реки, затем
переправиться через нее на пароме. Потом ехать вдоль реки через
город Траяден. Вас там будет ждать галера, правда только в
течение одного долгого дня. Покажете капитану вот этот
перстень…»
Первый советник короля достает всем собравшимся
путешественникам зеленый перстень и кладет его на стол. Перстень
тотчас бледными скрюченными пальцами подхватывает паладин.
«Я бы посоветовал сойти на берег пораньше Антра, ибо там в
последнее время не очень хорошо принимают корабли, приплывшие от
нас… И еще одно — вот вам бумага, по которой вы сможете все,
что надо получить из оружейной…»
И тогда они подписали обязательства — старый пергамент с
текстом поручения квеста и тремя именами внизу: мага-
иллюзиониста Мунспелла, воителя-дварфа Гругни и благородного
паладина Дуайта Стабборна…
«Как вы могли заметить, — говорил прохладным голосом
визирь, — в зале не было придворного мага. Он заболел…»
Мунспелл полюбопытствовал о том, где болеет придворный маг, и
первый советник короля Рангарта ответил, что мага попросили не
беспокоить.
«Кроме этого к вам по дороге присоединится мой помощник.
Сейчас он выполняет важное задание. Он вам покажет такой же как
и у вас перстень. Зовут его Сомнифер, но имени не доверяйте,
доверяйте перстню.»
«А что же вы будете делать, благородный господин, если мы не
поспеем в уроченный срок?..» — сурово вопросил паладин.
«Сами мы, — усмехнулся визирь, — не проиграем тем временем,
но будем отступать…»
Напоследок он раздал каждому герою по мешочку с пятьюстами
Золотых монет и молвил бесценное напутствие:
«Дороги сейчас небезопасны…»

По милости визиря можно было заглянуть в оружейную, отчего
отказался благоверный паладин, но чем не преминул
воспользоваться низкорослый карла. Там его, неграмотного по
письму и чтению, попытался обмануть некий оружейник. Дварф,
недовольный предоставленным военным снаряжением, отобрал себе
тяжелый арбалет и запас темных болтов к нему.
Ночью у покоев карлы постучали тихим образом в соседнюю
дверь. Любопытный дварф открыл свою и увидел незнакомца в старом
дорожном плаще. Неизвестный вельможа, чрезвычайно бледный лицом,
за 100 золотых попросил доставить в Антр небольшой продолговатый
сверток, который был запечатан королевской печатью Альтдорфа. Но
почему так тайно и в недобрый час суток?.. Странные же дела
творятся здесь…
Выезжали утром из города на конях славных, паладин широко
улыбался во все клыки и величественными жестами приветствовал
народ. Народ же был грязен, вывалявшийся в грязи, испускавший
несусветную брань; кто-то кидался гнилыми овощами… На дороге
изнемогший вконец дварф взмолился о передышке, слез со своего
коня, который был ему велик и пошел пешком. Паладин и маг
попридержали своих иноходцев, вняв беде коротыша, позабыв
о речном судне, что ожидало их в течении суток в близлежащем
городе Траядене; именно там находился корабль, который должен
был доставить их в Антр. Но все забыли герои, опьяненные
боевым походом, и только истошный женский крик вернул их
к действительности…
Крики раздавались со стороны деревни у дороги. Женщина звала
на помощь, очевидно, пребывая в лютой опасности, и паладин
тотчас прореагировал, понесшись, словно ураган, по селу.
Развеялись как туман мысли о загадочном свертке, который показал
ему дварф Гругни, отметив, что не собирается держать секретов от
спутников, как истый друг, мол.
Все крестьяне куда-то ушли, наверное, работать на полях.
Повсюду громоздились мрачные серые строения. Дуайт Стабборн
остановился у входа в дом, откуда несколько мгновений назад
доносились вопли женщины. Где-то в стороне отчетливо слышалось
лязганье доспехов дварфа, когда он бежал с двуручным топором.
Кудесник Мунспелл примчался на скакуне, спрыгнул наземь, но
вмешиваться в неприятности не спешил и лишь злобно таращился
из-под капюшона.
Высокородный рыцарь Дуайт Стабборн покинул седло своего
боевого коня и приготовил огромный двуручный меч с изображением
черепа подле рукояти. Почтенным шагом паладин приблизился ко
входу в преступную обитель и замер в десяти шагах от нее.
«Хей, поганый нечестивец! — гаркнул он призывно и
исступленно. — Выходи на честный бой!»
В доме притихли, потом послышалось какое-то судорожное
шевеление.
Наконец, прибежал дварф Гругни, достал арбалет, выдуренный у
служащего замка, и высадил им окно дома. Происходило сие действо
с обратной стороны фасада, так что Стабборн никак не мог увидеть
дварфа, лишь слышал отзвук разбиваемого вдребезги стекла.
«Всем стоять! Никому не двигаться!» — проревел Гругни и навел
орудие на пятерых людей внутри комнаты. Там тройка хмурых мужей
с дубинами в руках несколько напряглась. Они сердито посмотрели
на воинствующего дварфа, но похоже было, что лютое недовольство
их вызывалось ближайшим присутствием некоего бродяги в исподнем.
Он стоял в сумерках комнаты, обреченно склонив голову на
грудь… И, конечно же, там была женщина, красивая и почти
полностью обнаженная. И тогда дварф, пребывавший начеку
и в боевой готовности, услыхал новый оклик паладина.
«Выходи, бесславный! — кричал тот, сотрясая воздух и облака в
небесах. — Считаю до трех, потом иду сам, коли не спроможешь
показать свой лик! Раз!.. Два!..»
Гругни ощутил тяжелую поступь паладина по травянистой
земле…
Видимо, дварф и паладин решили перещеголять друг друга в
праведности и благочестии. Прознав из шумных всхлипываний
заплаканной красавицы о почти совершенных коварных намерениях
бродяги, и о том, что ему светило в результате от троицы
обеспокоенных за сестру братьев, дварф отважился выкупить
беднягу. Сотню золотых монет в мешочке бросил он через окно,
братья тотчас несколько смягчились, а в комнате, тем временем,
пребывали слова паладина, он стоял и опирался на свой тяжелый
меч. Довольно часто повторялись сокровенные «нечестивец» и
«обиженная прекрасная дама», перемежаемые отъявленной бранью.
Итак, паладин ругался, а дварф сыпал золотом; так и
веселились.
«Вы только посмотрите на мою лошадь — она вся в
бахроме!» — улыбался паладин и двигал указующим перстом.
«Ага», — сопел натужно Гругни и тащил за собой нечестивца.
«Покайся, нечестивец!» — возопил Стабборн, когда они стояли
на дворе, невдалеке от злополучного дома. — Покайся, не то — вот
моя длань правая в латной рукавице, а вот твой тощий зад…»
Картина, конечно, была забавная: взрослые люди занимались
странными играми, да еще рядом кудесник Мунспелл корчил
уморительно-злобные рожи, пытаясь напугать бродягу, которого
звали Урбо.
«Ты пытался совратить женщину, — говорил паладин. — Если тебе
есть что сказать говори сейчас, но имей в виду, если будешь
врать, то наш маг сразу раскусит тебя!»
Мунспелл снова придал своему лицу дикое выражение. Хорошо
получилось.
«Да, что я… — сказал бродяга, тихо бороздя взглядом землю
под ногами. — Я шел себе по дорожке и горя не знал. А тут слышу
она — стонет, ласково зазывает…»
«Ты хочешь сказать, что она пыталась тебя совратить?!.»
«Да!..»
«Так… — молвил паладин, сурово покачав головою. — Я пошел
наставлять эту женщину на путь истинный.»
Вообщем разговаривали и причитали каждый на свой лад еще
долго, пока Стабборн не вернулся поискать пояс бродяги. Он нашел
его и увидел как простыл след потерпевших бедствие
родственников. Он отдал пояс Урбо, а дварф Гругни мрачно
ответил:
«Разбойниками они были, обманули нас, провели как детей
неразумных…»
Да, там оказался опустошенный, открытый настежь сарай и следы
многочисленных копыт лошадей. Следы удалялись в сторону леса, и
приключенцам было явно не по пути, и ожидал их незавершенный еще
квест…
Ночью они отдыхали неподалеку от дороги. Именно тогда они
услышали как кто-то шагал. Первым ночью дежурил дварф Гругни и
именно он обнаружил незванного гостя.
«Назови себя!» — зарычал пробудившийся Стабборн.
Нежданным гостем оказался худощавый старичок по имени Фидо.
Он бродяжничал и с удовольствием разговорился с Урбо. Ничего
особенного выведать у него не удалось, но было решено, что
старик пойдет пока с героями.
На следующий день Стабборн вспомнил об ожидавшем их речном
судне. Все доблестные господа нахмурились и продолжили путь…
Однако, вскоре позади, прямо по дороге, их нагнал всадник в
черных одеждах и поднятом капюшоне. Он остановился в паре
десятков шагов от отряда.
«Назови себя!» — воскликнул паладин, но черный всадник
молчал. Стабборн подъехал к нему поближе, концентрированного зла
в незнакомце он не чувствовал. А потом увидел как тот снимает
правую черную перчатку и поднимает руку. На среднем пальце той
руки оказалось кольцо короля Альтдорфа, точно такое же как и у
паладина.
«Добро пожаловать, господин Сомнифер!» — усмехнулся радушно
Стабборн.
Некоторое время посланец короля сопровождал их и не отвечал
ни на один вопрос. А когда в поле у дороги показались двое
братьев-файтеров со странным мечом в руках, и Гругни приблизился
к ним, Сомнифер вскоре ускакал вдоль берега близлежащей реки…
Братья-файтеры злились и ругались друг на друга неустанно,
перетягивая странный меч. Паладин спросил о постигшей их беде, и
они неохотно ответили, что не могут поделить наследства отца.
«Я вас поделю, господа! — засмеялся дварф обрадовано. — Кто
из нас окажется сильнее, тот и забирает меч по праву.»
Файтеры поначалу онемели от неслыханной наглости, но, видимо,
перспектива на ком-то выместить злобу подтолкнула их к схватке.
«Э, нет! Так не пойдет! — вдруг сказал паладин, глядя на
ухмылявшихся воинов. — Я склонен к тому, чтобы поединок был
честным, а двое против одного — это бесстыдство и ересь. Я тоже
буду биться, и тогда все будет по чести!»
Стабборн улыбнулся вновь одеревеневшим лицам файтеров и
приготовил кулаки. Все доспехи были сняты, а бой решили
проводить до первой потери сознания. Перед боем Стабборн
помолился.
…Первым справился со своим противником паладин. Он еще
пребывал в легком замешательстве от раздавшегося вдруг в разгар
кулачной схватки голоса божества.
«Покайтесь в неправедности своей!» — вещал он тогда — то
кудесник Мунспелл, наблюдавший за побоищем, из озорства применил
заклинание вентрилогизма. Прошелестела сакральная речь в порыве
налетевшего ветра, и удивленно воздели головы соперники… Когда
пал дварф, паладин молвил спокойно удалому файтеру:
«Силен ты, добрый молодец!..»
И снова завязался бой, и повержен был последний враг.
Стабборн подобрал странный меч, меч-попрыгун, и не увидел в нем
зла. Он только понял, что супротив орков и их поганого племени
хорош тот меч. Очнувшись, двое братьев-файтеров ругались и
недовольные ушли ни с чем.
Далее была переправа через реку. Старичок Фидо куда-то
незаметно пропал, и больше его не видели. Переправлялись на
небольшом пароме, последним был Дуайт Стабборн со своей военной
лошадью. В то время, когда паромщик доправил плот почти до
половины реки, с берега показались всадники. Они были
встревожены, один громогласно закричал:
«Именем короля — остановитесь!»
Паладин взмахнул наданным ему кольцом и ответил:
«Именем короля — мы продолжаем путь!»
Но на берегу не унимались.
«Среди вас есть беглый преступник! Мы должны арестовать его!»
Несколько всадников из общей группы собравшихся поскакали
куда-то в сторону, вдоль берега (кажется, двое из пяти
всадников). Остальные открыли массированный огонь из стрелковых
луков. Паладин же стоял на пароме как скала, закрывая собою
паромщика от стрел…

На другом берегу произростали одинокие деревья, и невдалеке
раскинулись стены города Траядена. Паладин ехал на своем коне,
маг-иллюзионист Мунспелл — на своем, а дварф и Урбо, — вместе.
Однако вскоре кудесник услыхал речь своего бога, он странно
наклонил голову в капюшоне, словно пристально вслушиваясь. И
отклонился от пути квеста в те места, где, выражаясь словами
DM’а, «его бог надавал ему по ушам».
—————————————————————-
24 марта 2001 года 02
—————————————————————-
У городских ворот на страже стояли двое охранников. По
пыльной дороге сновали разные люди, катились скрипящие телеги с
оброком… В городе паладин, долго не мешкая, отрядился на
корабль. Моряки как раз погружались и собирались в путь, ведомые
отъявленными резкими командами подвыпившего боцмана. Последний
стоял у спущенного трапа и нервно кривился.
«За 150 золотых — с удобствами, — сказал он паладину. — За 100
золотых — голышом на палубе…»
Дуайт Стабборн сообщил, что он не один такой здесь герой.
Боцман-здоровяк невесело оскалился… Дварф кутил со своим
топором где-то неподалеку и спустя некоторое время прибыл на
корабль, где его ожидал паладин с лошадью. Вслед карле свистели
стрелы, — с десятка два темных личностей в плащах начали
преследование. Гругни прикрывался тюками и прямо влетел по трапу
вместе с Урбо. За такие дела боцман, невесело ухмыляясь,
запросил плату за проезд поболее чем ранее.
Но корабль отчалил.

На носу плывшего корабля, у самого борта, стояли трое: дварф-
воин Гругни, доблестный паладин Дуайт Стабборн и сказитель Урбо.
Дварф и паладин, посовещавшись, развернули загадочный сверток
переданный карле тайно еще в замке Альтдорфа. Внутри они нашли
странный рогатый прут, весьма причудливый. Окинув его
проницательным взглядом, паладин уловил размытое зло, — похоже,
тот побывал в руках многих людей разных занятий.
«Ну и что бы это могло быть?» — спросил Гругни вслух.
Так ничего и не порешив окончательно, он спрятал прут себе
за пазуху.
«Послушайте, доблестный паладин, — сказал дварф. — Я здесь
немного посплю, а вы уж постерегите наш покой.»
Карла в доспехах лег неподалеку от борта на какой-то
пристройке из дерева. Но Стабборн позабыл его слова, он пребывал
в плену странных мыслей. Поэтому, постояв немного и посмотрев
вдаль — за горизонт, паладин спустился в каюты. Он шел по
длинному коридору и откуда-то из глубины корабля слышал
ритмичные удары большого барабана. Команда наверху слаженно
гребла в такт их грохоту…
В одной из кают Стабборн встретил пьяного боцмана. Тот сидел
за столом и дико улыбался. Паладин хоть и был на службе у
его величества, но выпил с ним, после чего моряк заснул. Паладин
встал из-за стола и пошел на барабанный грохот, ориентируясь на
свой приглушенный от вина слух. Того молодца он заменил и
ускорил темп для плавания, — спьяну он полагал, что это
позволит быстрее добраться до следующего города и,
следовательно, окажется полезной акцией квеста. Но наверху, на
палубе, уже наступили сумерки и никто и не думал грести, все
накинулись на спящих дварфа и бродягу. А когда Гругни проснулся,
то понял, что связан, также как и Урбо. Он выругался и начал
возню.

Вообщем, потасовка началась жуткая. Гругни дико ревел еще и
оттого, что сперли его доспех. Его чудный коротыший доспех. На
палубе была куча-мала, где каждый не гнушался пускать в ход
зубы, ногти и прочие интимные места. Все кричали, сопели,
стонали, навпрополую ругались, и кто-то даже визжал. Надо
отметить — не в пример верзиле-капитану, возникшему из ниоткуда
в окружении двух дюжих молодцов. Наконец, дварфу удалось
добраться до своего страшного тесака и дальше дело пошло на лад.
Гругни зарычал боевую песню.
Порешив, что потрудился недурно, паладин прекратил стучать по
барабану, взял свой двуручный меч (а это единственное, что он
притащил с собою) и направился к выходу. Хм, странно — кто-то
запер дверь в коридоре, прямо на пути… А это, что там за вопли
наверху?.. Паладин вспомнил просьбу дварфа, грязно выругался и с
ходу высадил окаянную, да теперь окаянную, дверь. Вылетев вместе
с деревянными щепами, он наткнулся на двух крепких моряков,
которые были недружелюбно настроены. Одного Стабборн изувечил
мечом и помчался наверх, где нужна была помощь.
На палубе корабля при свете тусклой луны отчаянно теснили
дварфа. Капитан, хладно молвив, приказал его убить, и паладин
услышал это. Он кинулся на огромного капитана, который держал
меч, но тут, дварф, по какому-то спасительному наитию, вытащил
прут. Он поднял его, зажав в левой ладони, и команда
остановилась как заколдованная.
«Сэванх! Сэванх!..» — зашептали некоторые. Капитан выглядел
озадаченным и придержал свое отродье. Однако сзади уже
показались корабли, которые посеяли тревогу…

Дварф тотчас бросился вниз, в каюты. Своим огромным двуручным
топором он разрубил барабан в щепы. Нашел пьяного спавшего
боцмана и забрал у него пояс с золотыми монетами внутри. Потом
прибежал в грузовой отсек, где стояли всякие бочки и три лошади,
среди них — боевая лошадь паладина. Дварф озверело порубил
бочки, из одной облил маслом ступени, чтобы нерадивый случайный
гость славно навернулся. Высыпал бисера себе в бэкпэк и сам,
весь в масле, засел в одной из сохранившихся бочек с яблоками.
Страшный сидел он там в засаде — с топором, мерцая глазницами в
полумраке карго, скользкий от масла и шумно чавкающий яблоками.
Наконец, Гругни надоело поджидать добычу. Он выскочил из
бочки, прорубил насквозь днище корабля и через дверцу в стене
вывел лошадей на палубу. Там, снаружи, была стрельба, паладин
что-то праведное кричал охрипшей глоткой, озабоченная команда
корабля шумно бранилась…
«Пора бежать! — сказал дварф Стабборну. — Я решил утопить
корабль!»
Паладин жутким образом возмутился, взобрался на своего
боевого коня и начал командовать. Покидать судно он не хотел из
нравственных побуждений. Но и в полном доспехе не очень-то
поплаваешь даже с умением плавания.
Дварф же, оседлав свою толстую лошадку, выпрыгнул за борт,
прямо в воду, и поплыл к берегу, который был неподалеку.
Приближаясь к земле, он увидел спасительную веревку, которую ему
кинул лысый, не очень приятной наружности человек. В черной
одежде, как оказалось — Сомнифер.
Сомнифер помог карле выбраться на берег. Карла же отпустил
свою лошадь, которая умчалась в лес. Тонущий корабль скоро
отнесло на берег, и паладин благополучно оставил судно. За
паладином волочился Урбо. И вот они повстречали карлу вместе с
Сомнифером.
Некоторое время они передвигались дальше. Стабборн тщетно
расспрашивал лысого помощника, тот неумолимо молчал. Тогда карла
высказал подозрение, что, быть может, кто-то лишил Сомнифера
языка.
«Я бы мог попытаться вас вылечить!» — тотчас отозвался
участливый к людским страданиям паладин. Но Сомнифер лишь мрачно
взглянул на рыцаря.
Когда четверка устроилась на ночлег, карла незаметно
отправился в кусты. Чтобы отомстить нечестивой команде корабля.
Ведь эти бедные горе-моряки расположились тоже неподалеку,
перетащив все уцелевшее добро с обломков корабля. Гругни видел
эту их беготню, когда стоял на берегу вместе с Сомнифером. И
теперь он шел очень разгневанный и неистово вращающий глазами.
Он поджег уцелевшее добро аккуратно сваленное в кучку. Моряки
были пьяны, озлоблены, и не заметили шпиона. Но потом увидели
разгоравшийся пожар и кинулись его тушить. Бегали
неорганизованной толпой, бранились, сбивали друг друга с ног.
У костра, где мгновениями раньше отдыхала команда, остались
всего несколько человек. И дварф набросился на них гневно с
арбалетом. Люди помчались в панике наутек, а дварф выстрелил. Он
целил со смехом в убегающего корабельного кока, но всего лишь
подранил его в руку. Гругни не смог убить его, наверное, из-за
того, что это был не простой кок. Очевидно, это был Стивен
Сигал. Иначе как он так ловко увернулся, взмахнув черной
косичкой и сковородкой ТЕФАЛЬ в правой руке.

Наутро паладин Дуайт Стабборн обнаружил, что исчез Сомнифер.
Только нож его страшный торчал в стволе дерева, в том месте, где
он оставил его вчера ночью. Итак, трое приключенцев продолжили
путь: паладин, дварф и бродяга Урбо. И только у паладина была
лошадь. Но к счастью до ближайшего города было рукой подать. Они
проделали тот путь без особого труда: Стабборн на своем боевом
коне с «хорошим человеком» Урбо за спиной и красный пыхтящий
карла на своих двух со своей неистощимой выносливостью…
Последняя заминка: чтобы войти в город им нужно было
переправиться на другой берег реки. Кажется, крестьянин в лодке,
предложивший свои услуги, запросил золота гораздо больше, чем
полагалось. Но да паладин был тогда добрым. Звон монет, беззубая
улыбка крестьянина, и вот они уже в городе…
—————————————————————-
31 марта 2001 года 03
—————————————————————-
В городе Ирмалонне, на базаре, Гругни прикупил себе кольчугу.
Которая оказалась ему не совсем в пору — маловата, оттого что
гномья.
На ночлег устроились в гостинице под названием «Мертвые
ноги». Хозяин поинтересовался у паладина, что он будет есть.
«Мне, милейший хозяин, — молвил тогда паладин, — пожалуйста,
принесите девственной пищи.»
Хозяин почему-то поперхнулся, услыхав такое, и попросил
уточнить.
На втором этаже Гругни и Урбо спали в одной комнате,
паладин — в другой, соседней. Соединяла эти комнаты общая дверь,
которую дварф потрудился забаррикадировать мебелью. Именно тогда
случился весьма шумный инцидент. Дело в том, что еще при ночлеге
в лесу, когда был еще Сомнифер, дварф передал причудливый прут
Сэванх паладину. После Стабборн никак не хотел отдавать Сэванх
обратно. Стабборн говорил, что у него Сэванх будет в большей
сохранности, каков бы ни был финал того, что эта вещь вообще
находится с ними. Тогда приключенцы еще не знали, что Сэванх —
это символ власти, и тот правитель, который им обладает,
повелевает всем государством, то бишь окрестными городами.
Вот так и случилось, что той ночью под кровлей гостиницы
карла начал снова приставать к паладину. Внутренняя дверь была
заперта и впридачу забаррикадирована. Карла Гругни вышел в
коридор и постучал в комнату паладина. Стабборн недавно окончил
вечерние молитвы и уже готовился ко сну, снимал доспехи.
«Назови себя!» — провозгласил он, повернув голову к двери.
«Это я, Гругни», — послышался ответ.
«Что вам надобно, друг мой, в такой поздний час?»
За дверью послышалась возня.
«Отдайте мне Сэванх, доблестный паладин.»
Паладин нахмурился.
«Я вам говорил, друг мой, что у меня он будет в большей
сохранности. Не тревожьтесь и ложитесь спать…»
Но карла не унимался и начал ожесточаться. Стучал, бранился,
а потом из комнаты раздался кабаний храп. Паладин заснул весьма
беспробудным сном.
Дварф спустился вниз и попросил у хозяина ключ от внутренней
двери. Вернулся к себе в комнату, где уже мирно посапывал Урбо,
разбаррикадировал дверь, отпер ее ключом и вошел в покои
паладина. Паладин сильно разгневался подобному вторжению, мол
«друзья приходят аки вороги под покровом тьмы», потянулся за
своим двуручным мечом. Дальше последовал весьма бурный диалог,
состоящий в основном из криков и междометий. Паладин пообещал,
что со временем отдаст карле тот причудливый прут.
Неудовлетворенный карла Гругни вернулся к себе в комнату,
снова забаррикадировал все — на этот раз все! — двери. Гругни
лег на кровать и выложил в ряд возле себя пять ручных топориков.
Но так и не уснул. На ночь глядя, он приступил к смазыванию
лезвий топориков сильнодействующим ядом, который купил днем на
базаре. И потом тоже так и не уснул. А отправился, снова
разбаррикадировав дверь, на прогулку по ночному городу.
Там, на ночных улицах, когда он шнырял с огромным двуручным
топором в лапах, его настигли блюстители порядка. Четверка
вооруженных до зубов, хмурых файтеров поинтересовалась, какого
хрена, он разгуливает в таком виде. Потом подивились полоумию
дварфа и порекомендовали ему наиболее приятный путь для осмотра
местных достопримечательностей. Гругни их поблагодарил и зашагал
дальше.
В порту было достаточно тихо и спокойно, лишь невдалеке у
самой реки кто-то чересчур шумно блевал. Дварф углубился в центр
города, полюбовался зданием ратуши. И дико радовался, зная, что
четверо блюстителей, уже явно уставших и бранившихся без
продыху, следуют за ним. По его безумным маршрутам ради
увеселения маньяческой души карлы созданных… Под утро Гругни
возвращался в гостиницу через порт, и там снова в темноте у реки
кто-то шумно блевал. Может все тот же бедняга ночь напролет?..
И вот тогда Гругни встретил человека с того самого корабля,
который должен был ожидать их в течение суток еще в самом начале
квеста. Он переговорил с моряком, торгующим различными
драгоценными украшениями. Но тот потребовал уважения к своей
персоне и демонстрации кольца короля Альтдорфа. Для пущей
убедительности того, что дварф относится именно к тем героям, к
которым себя причисляет. Гругни договорился, чтобы моряк ожидал
его днем в этом же месте.
«Будет вам кольцо!» — сказал карла.

Утром ом вернулся вместе с паладином, который по природе ему
присущими вычурными и причудливыми фразами принялся
договариваться с моряком о корабле.
«Нам нужно судно, дабы иметь честь продолжить свой великий
поход. Поход во имя торжества Добра и прочих добродетелей…»
Вообщем речь, как всегда была напыщенна, по лавфулгудовому
фанатична, трудно уловима по смыслу.
К тому же доблестный паладин для пущей убедительности с
каждым новым высказанным предложением делал резкие выпады
бедрами. Моряк же был невозмутим и все пытался уточнить
поподробнее условия перевозки приключенцев.
«Вам бы в бордель, господин», — говорил он почему-то… Дварф
Гругни поторговался с моряком, который беседовал с паладином, и
купил кольцо с рубином.
Потом они разыскали Урбо, который шлялся по своим делам, и
поплыли на небольшом одномачтовом суденышке к Антру. Всю дорогу
моряк, предоставивший приключенцам это суденышко, сидел и
молчал. Изредка отвечал на вопросы. Золото он свое, из казны
паладина, получил.

И вот впереди славный Антр. Город в городе, ибо именно в
центре и его окрестностях обитали богатые дворяне вместе со
своим правителем, а в остальных, окружающих центр районах жили
прочие, отгороженные специально воздвигнутыми стенами. Чтобы
попасть в Антр нужен был пропуск, который требовали стражники у
ворот. А пропуск можно было получить у некоего служащего в
раскинувшемся неподалеку поселке.
«У меня тут есть хорошие знакомые, — сказал Урбо. — Так, что
давайте: пара золотых с каждого и мы в городе.»
«Все абсолютно законно!» — добавил Урбо тотчас с робкой
улыбкой, увидев нахмурившегося паладина.
Что тут сказать?.. Гругни полез к своему награбленному поясу
с золотыми, помянул лишним тихим словом команду извращенцев.
Стабборн достал деньги из своего мешочка, и Урбо ушел. Потом,
когда вернулся, повел их к воротам через мост.
«Все прекрасно!» — улыбался Урбо, шагая по мосту. Он сказал,
что пару раз ему доводилось бывать в этих краях.
Девять черных стражей у широких городских ворот пропустили
внутрь города телегу. И почему-то с подозрением уставились на
подходившую компанию. Урбо показал им пропуск и преспокойно
пошел дальше.
«Эй! В чем дело?!» — возопил дварф, когда вдруг перед его
носом скрестили алебарды. Урбо помахал ему ручкой, не сбавляя
шага, и злорадно улыбался. Тогда стражники могли наблюдать одну
весьма неприятную вещь — как весьма неприятный лик дварфа
исказился до безобразия. Карла страшно рассердился.
«Стой, обманщик!!!» — завопил он в исступлении, брызгая
пеной, поднял свой огромный топор и помчался прямо в город, за
прыснувшем наутек Урбо. Стражи не успели даже отреагировать
должным образом, лишь открыли рты от удивления. Таких цирковых
номеров им явно встречать еще не доводилось.
Позади вещал паладин:
«Нечестивец! Как можно обманывать друзей?!..»
Он бы и сам поспешил вдогонку за нечестивцем. И скорее всего
без особого труда и настиг бы того на своей боевой лошади, но не
смог нарушить закон. А стражники все еще стояли с открытыми
ртами! Ну никак они не ожидали подобной наглости!..
За стеною города, внутри, стояла охранная башня. Народ оттуда
оказался попроворнее, чем здоровенные парни у ворот. Из темного
проема башни выпрыгнули несколько человек с копьями и
обнаженными мечами. Они браво кинулись наперерез дварфу.
«Стой, сволочь, не то порублю как урода!» — закричал один
стражник…
Начальник стражи у ворот был вне себя от гнева.
«…покайся, окаянный!» — воскликнул паладин вслед убегавшему
Урбо. Голос паладина дрожал от избытка праведных чувств. А
начальник стражи становился мрачнее самой грозной тучи.
«Послушайте, милейший! Кто вы такой?»
«Я? — паладин выпрямился и отбросил непослушную прядь своих
волос со лба латной рукавицей. — Перед вами, сударь, благородный
рыцарь Дуайт Стабборн собственной персоной!»
«Тогда кто же такой тот похабный карлик?» — снова
полюбопытствовал начальник стражи.
«Ах, это… — паладин сокрушенно покачал головой. — Это мой
необузданный друг…»
«Ах, это ваш друг!» — начальник стражи тотчас недобро
оскалился, а его ребята плотной восьмеркой подходили сзади.
«Пройдемте-ка с нами, рыцарь.»

Стабборна провели в башню, а его лошадь привязали снаружи у
входа. В башне начальник стражи учинил паладину настоящий
допрос. Они оба сидели за столом и делали вид, что непринужденно
беседовали.
«Итак, откудова путь держите, милостивый рыцарь?»
«Движим я из далеких земель. Прошел нелегкий путь…»
Начальник стражи ловко переплел свои ноги и прищурился.
«Позвольте полюбопытствовать, и с какой же надобностью вы
прибыли сюда, в Антр?»
«Прибыл я сюда, уважаемый начальник стражи, по приказу его
величества короля. Сей есть знак его королевской особы.»
Паладин снял свою железную перчатку и показал кольцо из
Альтдорфа. Воитель пригляделся.
«И чего же хочет король?»
«Это не вам будет сказано. У меня приказ. Я должен немедля
повстречаться с вашим наместником. Только ему я могу передать
слова короля.»
Воитель кивнул.
«Ладно. Для начала хочу вас уведомить, что ваш друг нарушил
закон нашего города. Приведите-ка к нам этого героя… как его,
бишь, там… Гругни… Иначе и вас, и его, рано или поздно,
бросят в тюрьму. А для верности я надену на ваше запястье вот
этот прекрасный браслет.»

Могучий Гругни прорвал оборону солдат и понесся по улицам
города. Он потерял из виду Урбо, и теперь убегал сам. Убегал от
бранящихся где-то позади охранников. Он ворвался в один из
домов, прошел его насквозь, выйдя через проломленную стену.
Добежал до какой-то бордели и поднял свою руку с красным
кольцом, приобретенным у моряка.
«Именем короля Альтдорфа! — закричал он. — Я ни в чем не
виноват!..»
И кинулся внутрь бордели…
Через полчаса на горизонте городских улочек показался высокий
паладин с браслетом на правой руке. Дом сладострастия был
окружен отрядом вооруженных солдат. Они навели прицелы своих
арбалетов и луков на окна второго этажа.
Карла Гругни был осажден в одной из комнат. Там были
двое перепуганных насмерть любовников. Карла держал
забаррикадированную дверь под прицелом своего арбалета. Комнату
попытались взломать несколько солдат под руководством офицера.
Подоспевший паладин пытался честно уговорить дварфа сдаться. Они
разговаривали через закрытую дверь. Карла Гругни сдаваться не
хотел и лишь напомнил Стабборну о царствующем наместнике Антра.
Паладин собрался идти к наместнику.
Но в темном коридоре его задержал благородный сэр рыцарь
некий. С почетным эскортом сопровождавших воинов. Стабборн
пояснил, что он послан по заданию короля Альтдорфа. И даже
показал вытянутый средний палец с кольцом. Кроме того, Стабборн
упорно настаивал на свидании с наместником. Дело чуть не дошло
до драки, а благородный сэр попытался применить магию. Дварф
вылетел на помощь паладину разбрасывая ручные топорики. Но
инцидент замяли, и герои согласились ждать прихода наместника в
сторожевой башне. Браслеты с их запястий тотчас сняли.

В башне, как оказалось, их никто не держал. Они оба сидели за
столом и смотрели как смеркается на дворе. Правда, один коварный
стражник, делая вид, что охраняет их, попытался сшибить деньгу.
Он предложил приключенцам несколько десятков золотых монет в
обмен на полную свободу, то бишь, возможность покинуть башню.
Дварф отдал ему своего бисера и довольный собой ускакал по
ступеням. Стражник вскинул вопросительно брови, посмотрев на
хмурого паладина.
«Я буду ожидать наместника!» — сурово молвил паладин, и вояка
понимающе кивнув головою, удалился.
Долгое время Стабборн пребывал в полном одиночестве. Он тогда
размышлял о многом. И вот в помещении башни появился какой-то
странный человек в ниспадающих дорогих одеждах. Он любезно
открыл незаметную маленькую дверцу в стене и пригласил Стабборна
следовать за ним.
«Кто вы такой?» — вопросил паладин, повернувшись к
незнакомцу.
«Вы хотели видеть правителя Антра?»
Стабборн поднялся со стула:
«Это вы наместник Антра?»
Он ожидал услышать ответ, но человек в длинных одеждах ничего
не сказал. И лишь по-странному улыбнулся.
Выбора у паладина не было. Оставаться и ждать неизвестно
чего?.. Кто этот странный тип с повадками непоследнего
аристократа? В этом сумасшедшем мире могло произойти все, что
угодно. И лица под масками прятались разные. И правила игры для
каждого негодяя были свои, вот только у паладина было не из чего
выбирать. Жизнь, полная страданий, текла своим чередом. Поэтому
он лишь пожал плечами и спустился в черные подземелья, вслед за
человеком в длинных одеждах и с улыбкой безумца на каменном
лице.

Карла Гругни мчался по ночным улицам города, в великой
радости прижимая к своей груди Сэванх. Карла получил его обратно
от паладина, когда они вместе, не далее как несколько минут
назад, сидели в башне. На этот раз Стабборна особенно долго
уговаривать не пришлось. Причудливый прут незаметно перекочевал
из одной руки в другую, а этот дуралей-стражник ничего и не
увидел. Карла весело оскалился и задорно тряхнул своей косичкой
с бантиком.
На улицах Антра он повстречал мага-иллюзиониста Мунспелла.
Тот с мрачным видом поведал карле как пришел в некую таверну и
услыхал хвалебные песни некоего Урбо. Хвалил Урбо себя, дескать
хорошо и прелестно он надул двух недоразвитых кретинов при входе
в город. Мунспелл, принявший образ старого воина, узнал бродягу,
который к тому времени был уже изрядно пьян. Так что он без
особого труда скрутил поганца за руки, отвел наверх в комнату,
связал и оставил там. Повалив на кровать и придавив подушкой…
Дварф, наверное, преисполненный мстительными настроениями,
отправился тотчас же в ту самую таверну, ведомый худощавым магом
в капюшоне. Они зашли в сумеречное помещение заставленное
столами, поднялись на второй этаж и увидели, что постель, где
должен был находиться мошенник Урбо, пуста. Только простыни и
полотенца, которыми Мунспелл связал мерзавца, валялись в
беспорядке на кровати.
Карла Гругни и маг поинтересовались у хозяина об
установившемся порядке дел. После чего хозяин достал из-за
стойки большой тюк и, глуповато ухмыляясь, сказал:
«Это вам, господин маг, просили передать…»
Приключенцы переглянулись, потом развязали округлый тюк.
Там лежала окровавленная голова Урбо…

Хозяин таверны, конечно же, не мог сказать ничего
вразумительного. Поэтому приключенцы ушли в ночь, сделавшись
невидимыми. Они еще о чем-то побеседовали, после чего
расстались, ибо карла Гругни возвратился к высокой темной башне,
где оставил паладина. А маг-иллюзионист Мунспелл отправился
куда-то по своим делам, и отныне след о нем пропал навеки…
Невидимый глазу дварф Гругни обнаружил в башне, что паладин
куда-то исчез. В той комнате, где они совсем недавно сидели,
никого не оказалось. Только небольшая дверца была приоткрыта.
Хм, раньше дварф ее не видел. За нею были длинные коридоры
черных подземелий. Какие-то странные люди отправляли тайную
службу в одном из залов. Некая секта?.. Они молились своему
божеству, стоя на коленях.
«О, великий, ниспошли нам свои дары и свою
благодать…» — шептал один.
Карла Гругни кинул ему ложку. Сектант затрясся в исступлении
и забил поклоны:
«…велик, велик… велик…»
У двери расположились двое охранников. Они почуяли Гругни,
правда, когда он уже было толкнул дверь и ввалился внутрь. И
увидел благородного Стабборна, восседающего за столом полным
явств, напротив странного человека в длинных одеждах. Комната
была не очень большая, стены уставлены полками со множеством
книг.
Разные там были книги, на разных языках. Дварфа особенно
заинтересовала одна ближайшая — «История создания мира». Он
потянулся было за ней, но спокойный властный голос остановил
его.
«Эй, не стоит этого делать. От меня все равно не
спрятаться…»
Голос принадлежал странному человеку в длинных одеждах с
улыбкой безумца на каменном лице. Стабборн, сидевший спиной к
вошедшему невидимому дварфу, обернулся. Карла сбросил инвиз…

Этой ночью в городе Антре умер его наместник-правитель. И вот
приключенцы узнали, что теперь править будет этот странный
человек, и они узнали об этом из его же уст. Забавно, что мало
кто еще в городе знает о происшедшем несчастии.
Паладин, однако, не найдя в этом странном человеке ничего
предосудительного и злого, решает слепо довериться судьбе. Он
сообщает незнакомцу, как новому правителю Антра, с какой целью
они прибыли сюда. И показывает кольцо Альтдорфа. Карла же
намеревается отдать Сэванх человеку в длинных одеждах в обмен на
три честных полных ответа на три вопроса. Маг соглашается…
Карла спрашивает о действиях, которые предпримет незнакомец
после того как обретет Сэванх. Тот обещает ровным спокойным
тоном, что приложит все возможные усилия со своей стороны для
оказания военной помощи Альтдорфу. И это было вторым ответом на
второй вопрос, ибо, конечно же, первым, что спросил Гругни,
оказалось:
«Что такое Сэванх?»
«Сэванх — это символ власти. И тот, в чьих руках он
находится, может по праву царствовать, править страной…»
И, наконец, третий, последний вопрос:
«Что представляет из себя тот неподвижный в ножнах меч,
который сейчас в руках у паладина?»
Маг присмотрелся к оружию, прищурил глаза и молвил:
«Однажды я знавал одного великого паладина. Он неистово
сражался с орками. И это был его меч, обладающий различными
волшебными свойствами. Этот меч также должен уметь чувствовать
приближение орков…»
Напоследок карла попросил у мага книгу «История создания
мира», и тот ему милостиво разрешил забрать ее с собою.
Оставшуюся часть ночи герои благополучно провели в таверне.
Дварф уже тогда начал с нетерпением вгрызаться в историю
создания мира… А утром в обеденном зале внизу их разбудили
шумные крики толпы. Там выпивали за здоровье нового правителя, и
приключенцы чуть было не нарвались на конфликт. Дварф, как
всегда, был недоволен происходящим вокруг…
Выезжали через западные ворота, откуда в город ломились
вооруженные колонны всадников. По городу витали недобрые слухи о
грядущей черной войне и неприятностях, творящихся во дворце
Антра. В душном тягучем воздухе застыли настроения черного,
медленно выпивающего душу, страха…
Итак, в город стекались войска, а доблестные герои
отправились в свой дальний путь, на продолжение похода.
—————————————————————-
04
—————————————————————-
К вечеру они оставили позади широкую пустошь, которая
пролегала на западе от Антра, от его речных берегов. Сгущались
сумерки, и уже невдалеке виднелся темный дремучий лес.
Неприятные мысли и смутные тревоги порождал его вид, когда
приключенцы смотрели туда. Они пустили отдыхать лошадей и
развели костер. Этой ночью они сидели на окраине леса, у черных
безликих деревьев.
Какие-то странные звуки послышались из непроглядной темноты.
Они доносились со стороны пустоши и раздавались совсем рядом.
Стабборн прислушался.
«Глупая корова отбилась от стада…» — подумалось ему.
Карла грязно выругался и приготовил свой двуручный топор. В
темноте шатался какой-то бородатый бродяга. Весь в грязной,
поношенной одежке, босой. Он показался паладину поначалу немым,
потом незнакомец стал заикаться, произносить странные слова.
Дварф сурово озлоблялся на него, но паладин был терпеливым,
называл по старой монастырской привычке бродягу «добрым
человеком» и говорил, что нельзя от всех требовать слишком
многого.
После некоторого упорства паладину удалось прознать имя
несчастного, который теперь, сидя у костра, угощался их ужином.
Седакс. Это имя ничего не вызывало в памяти Стабборна, никаких
ассоциаций. Седакс выглядел немало напуганным и с опаской
косился на темный лес.
«Деревья… Зло… там…» — шептал он.
Утром они вошли в лес. И отныне двигались по небольшой узкой
дороге, ведя лошадей наповоду. Седакс, по-прежнему, дрожал от
страха. По обеим сторонам от дороги нависали корявые ветви
деревьев, покрытые странной листвой. Или это только казалось
паладину?.. Он искал Зло, допытывался о чем-то новом у Седакса,
но тщетно. Именно тогда они увидели одиноко стоявшую на дороге
лошадь, оседланную.
Дварф тут же хотел поживиться содержимым сумок, притороченных
к седлу неизвестного коня. Там он нашел множество мелких
камешков. А сзади на дварфа надвинулся паладин и посоветовал ему
прекратить разбойничье занятие. Вдруг из-за стены деревьев
вышел, отряхиваясь, какой-то человек. Одетый в черный блестящий
камзол, черные штаны, черные сапоги. Не красавец, не урод. И не
лысый.
И имя ему — Рентис.
Он поинтересовался было у троицы, кто они такие и что такое
делают у его вещей. Но тут паладин своим проницательным оком
узрел черное зло, окаймлявшее левую кисть руки Рентиса, подобно
браслету. Стабборн крепко схватил беднягу за руку и возопил,
застыв в театральной позе:
«Мерзавец дерзкий! Признавайся же мне, откуда у тебя зло?!.»
Рентис встревожился, потому что наверное догадался, что
нарвался на компанию ненормальных кретинов. Он начал все
отрицать, но гигантский безумец в шипованных доспехах с лязгом
достал из ножен свой двуручный меч.
«Не сносить тебе руки, грешник! — вещал он громоподобно. — Я
верю твоему неведению! Но выбирай: либо пойдешь с нами дорогою
Добра и великих свершений, либо лишишься своей руки!..»
Вообщем пошумели хорошо, даже дварф поскалился, пока из-за
деревьев не появился страшный почерневший мертвец. Лысый,
толстый, громадный, весь истерзанный ранами, из которых не текла
кровь. В спине у него по самую рукоять вонзился нож с красным
драгоценным камнем.
Дварф кинулся на страшилище, а паладин следил за тем, чтобы
не убежал Рентис. Страшный мертвец метнул в дварфа свой темный
нож, но промахнулся. Темный нож попал в круп лошади, стоявшей
неподалеку от Стабборна. Паладин вытащил нож, излечил рану и
тоже пошел в атаку.
Правая нога страшного почерневшего мертвеца почти
отваливалась. Дварф вовсю орудовал огромным боевым топором.
Потом в дело пошел меч паладина. Страшилище получало ужасные
раны, но не умирало. Однако когда карла отрубил ему левую руку,
на пальце которой было надето странное кольцо, мертвец упал
бездыханным навсегда. Нож с красным камнем тотчас исчез из его
спины.
Гругни потянулся к странному кольцу, но паладин опередил его.
Стабборн наклонился и осторожно снял кольцо. Он ощутил неведомое
зло, таившееся в предмете. Черное волшебство, которое карла
связывал с некромантией. Он громкими возгласами начал вымогать
кольцо себе, но паладин был неумолим. Стабборн спрятал кольцо в
мешочек на поясе, а темный нож положил в свой бэкпэк.

Потом была та деревня в темном лесу. Расспросив местных
жителей, дварф вместе с друзьями наведался к дому волшебницы-
знахарки. Он хотел, чтобы она предсказала ему будущее по
звездам… Признаться честно, паладин, стоя у дверей дома,
ожидал увидеть неласкавшую взор старуху, ужасную даму. Однако
волшебница-ворожея оказалась весьма недурна собою. Она была
молода, черноволоса, с тенью чего-то восточного в чертах
красивого лица. Одетая в полупрозрачные, длинные одежды, она
представилась Линдой.
Дварф изложил свою просьбу, пока паладин сентиментально
улыбался как дурак. Ночью, когда в черных небесах зажглись
далекие и прекрасные звезды, он приплелся на встречу у сельского
колодца вместе с дварфом. Прекрасная волшебница в лунном свете
казалась дивной, воздушной гостьей из иных миров. Она
предсказала карле основные события, что ожидали его на пути,
после чего тот удалился, размышляя. А Стабборн осведомился у
колдуньи, не знает ли она действия, коие может оказывать кольцо,
отобранное у мертвеца. Паладин был настойчив в своих притязаниях
и последовал за ведьмой в дом…
Она исследовала кольцо у себя за магическим столом, пока
паладин сидел на табурете и расстегивал доспехи. С громким
лязгом он кинул железный панцирь на пол, и Линда встревожено
обернулась.
«Ой! Упало…» — притворно напугался паладин.
Ведьма продолжила исследования и вскоре объявила, что, к
сожалению, ничего вразумительного и полезного о мрачном кольце
сообщить не может. Стабборн пылающими глазами смотрел на нее. Он
провел правой рукой у себя между ног и сказал:
«Что-то влажно у меня стало здесь. Не посмотрите ли вы, о
прекрасная дама, в чем тут дело?..»
…Когда входная дверь открылась, и в комнату вошел дварф, он
увидел своего спутника сидящим на табурете. Линда занималась
изготовлением волшебных снадобий, тарахтела посудой, и
поинтересовалась у карлы, какого черта он здесь делает. Гругни
нахмурился. Потом затряс паладина за плечо, пошлепал по щекам,
пока тот не начал что-то бессвязно бормотать.
«… все в порядке, мой друг… — молвил Стабборн, бледно
улыбаясь с полуприкрытыми сонными глазами. — Не беспокойтесь за
меня. Идите… я скоро тоже приду…»
Но хмурый и сосредоточенный карла вернулся и во второй раз,
спустя полчаса. Не давала ему покоя страшная мысль, что
волшебница хитро, нечеловеческим способом, зачаровала паладина и
оттого быть лютой беде. И вот дварф с двуручным топором в руках
стоит на пороге и видит как благородный паладин Дуайт Стабборн
страстно ласкает прекрасную ведьму. Паладин в тот момент
вспоминал о том, что редко когда ему было еще так хорошо, и
только однажды он испытал подобные ощущения.
Тогда, глубокой ночью, он убегал по каменным многочисленным
коридорам от преследовавших его рассерженных монахинь. В темноте
переходов, озаряемых лишь тусклым светом факелов на стенах, они
находили его по запаху, — истошно кричавшие, в развевающихся
длинных белых одеждах. Стабборн, перепрыгивая тела пьяных
монахов, сжимая в правой руке дудочку-сопилку, взобрался на
самую высокую башню. Более бежать ему было некуда. Там, в
единственной просторной комнате башни, лежала прикованная цепями
к кровати девушка, над которой главный настоятель проводил
прошлой ночью обряд экзорцизма. По некоторым сведениям,
передаваемым тихим шепотом из уст в уста, ему это не удалось…
Паладин спрятался с той девушкой, он догадывался почему-то, что
теперь его не найдут… Как же ее тогда звали?.. Кажется
Василиса-искусница…
Вообщем Стабборн, увидев карлу, стоявшего на пороге хижины,
немного огорчился, Линда начала прикрывать себя простынями.
Дварф, выкриками напоминая полуобнаженному паладину о долге, о
походе и прочих великих ценностях, преследовал его с топором в
руках. Они кружили вокруг постели, где соблазнительно изгибалась
прекрасная ведьма, наблюдая за ними. Паладин схватился за свой
огромный меч. Они продолжали переговоры в движениях, перемежая
разгоряченные слова отменной бранью, потом выбежали на ночную
улицу…
Уже одетая ведьма вышла из дома и остановила неугомонного
карлу заклинанием, приказав голосом полным силы и власти
убираться восвояси. Гругни, опустив топор, пребывая под
действием колдовских чар, ушел. Паладин вернулся в хижину,
привел себя в порядок и сказал, что Линда теперь поедет с ними.
«Но как же я брошу своих людей — жителей этой деревни, о
которых забочусь?» — спросила она, сидя на незастеленной кровати
и расчесывая свои густые черные пряди волос.
Паладин опечалился.
«Тогда подари мне что-нибудь на память, — ответил он. — А
когда я вернусь из великого похода, я заберу тебя с собой в свой
таинственный волшебный замок, о прекрасная возлюбленная!..»
Прохладный ночной воздух освежил дварфа, вывел из оцепенения.
Гругни решил, не мешкая, продолжить путь. Он сам покинул деревню
и в лесу наткнулся на привязанного к стволу дерева человека.
Дварф освободил его от пут, отдал свою лошадь, потом показал,
где находится деревня. Человек был грязноват, в небогатой
одежде, опасного впечатления не производил. Дварф пошел по
дороге дальше. Куда вела она?.. По обеим сторонам нависали
деревья страшного мрачного леса, которого так боялся Седакс…

Дварф Гругни брел один уже в утренних сумерках, когда его
нагнал конный отряд приключенцев. Им показывал дорогу все тот же
бродяга на дварфском коне. Колдунья Линда ехала на волшебном
скакуне, позади тащились Рентис и Седакс в одном седле. Паладин
был суров, отчитал карлу за непослушание, а тот снова, стоя на
пыльной дороге, потребовал кольцо мертвеца. Стабборн не
соглашался, сказал, что дварф опозорил честь прекрасной дамы и
вызвал дварфа на поединок на кулаках.
«Я преподам вам урок, господин Гругни, — молвил паладин
холодно, — дабы впредь вам неповадно было нарушать моральные
устои…»
Остальные приключенцы уселись на обочине, привязав лошадей к
деревьям. Стабборн снял доспехи, дварф сбросил кольчугу. Паладин
был разгневан и не помолился перед схваткой, но первым вырубил
дварфа. Публика в тени деревьев зааплодировала, Седакс поставил
одну медную монету на благородного рыцаря… Бой должен был
длиться до трех потерь сознания. И тогда противники снова
закружились в зловещем танце, но доблестный паладин проиграл.
После третьего падения он уже не поднимался…
—————————————————————-
05
—————————————————————-
Дварф Гругни так и ушел ни с чем. Сумерки застали его на
дороге, и он решил повернуть в темный лес, чтобы переночевать,
пока в нескольких милях позади горел костер остальных
приключенцев. Паладин сидел у огня и делился своими рационами по
справедливости с по праву нуждающимися. Седакс был благодарен —
он всегда любил хорошо покушать. Тем временем, Рентис и бродяга
беседовали пустым бессмысленным разговором (весело, наверное,
DM’у было говорить самому с собой), ведьма перелистывала
пожелтевшие страницы своей волшебной книги заклинаний…
Утром паладин проснулся и увидел как кто-то роется в вещах.
«Эй! Назови себя!» — крикнул Стабборн, берясь за острый меч.
Незнакомец вздрогнул, схватил что-то блестящее и побежал
наутек в лес. Паладин без промедления бросился за ним, волоча
меч за собой и попутно соображая, что не очень правильно
оставлять спящих спутников без присмотра. Но бежали они недолго.
Вор споткнулся о корявый корень дерева, взвыл от боли и
покатился по земле, выронив блестящий предмет, коим оказался
шлем паладина. Тогда Стабборн увидел, что человеком, стонущим
теперь от боли, является тот самый бродяга, которого освободил
дварф и который накануне показывал им дорогу.
Паладин взял наглеца за шиворот и отвел его в лагерь, где все
уже просыпались. Благородный рыцарь отчитал бродягу в лучших
традициях своей паладинской морали и наподдал кованным из железа
башмаком под зад.
«Убирайся прочь, неверный!» — возопил Стабборн, прогоняя
крестьянина.
Тот остался стоять, собравшись уходить, поглаживая ушибленное
место правой рукой. Остальные приключенцы занимались своими
делами: Седакс вооружился столовыми приборами, невесть откуда
взявшимися, и уплетал новый рацион паладина, ведьма читала книгу
заклинаний, нашептывая губами и облизываясь, Рентис чистил свой
незабвенный меч… В конце концов, паладин сжалился и позвал
хромающего бродягу обратно, на этот раз к утреннему завтраку.

…Дварф шел почти всю ночь, не ведая устали, и забрался
весьма далеко. Вскоре под утро он оказался у старого веревочного
моста, перекинутого через ущелье, на дне которого протекала
небольшая река. Под водой что-то блестело, и Гругни, чрезвычайно
жадному до сокровищ, хотелось немедля спуститься. Но как это
сделать он не знал поначалу, ведь веревки не было. Он стоял на
середине моста, смотрел вниз. И вдруг ему пришла в голову одна
мысль.
Он вернулся обратно к началу моста, поджег веревки-стропила и
тут же бросился бежать, опережая пламя. Он не миновал и половины
расстояния как одна оконечность моста рухнула, ударившись о
противоположную каменную стену ущелья. Дварф повис на обломках,
потом спустился к реке. То, что так заманчиво блестело на дне
оказалось несколькими десятками серебряных монет. Дварф собрал
деньги, взобрался по обвисшему мосту и снова продолжил путь как
ни в чем ни бывало.
Вскоре он повстречал двух солдат, ехавших на лошадях. Первый
был офицером, второй — обычным рядовым. Они ехали мрачные и
суровые по дороге в том месте, где по обочинам высились скалы.
Дварф в вежливых интонациях начал приставать к ним с вопросами.
«Послушай, — вскипел, наконец, офицер. — Да кто ты такой?!.»
Вообщем дварф разъярился тоже, саданул своим топором по
мордасам лошади офицера и приготовился избавить Амок еще от двух
населенцев. Он покачивался на полусогнутых ногах, подавшись
вперед с огромной секирой в обеих руках, неотвязно наблюдая за
спешивавшимися солдатами, усмехаясь…
Офицер тоже не собирался надолго затягивать игру потому, что
игр не любил. Тем более со всякими нахальными коротышами,
мнившими о себе невесть что. Из-за поворота дороги, сокрытого
скалами, вдруг выехал конный отряд — около тридцати всадников-
солдат. При этом рядовой, сопровождавший офицера, широко
улыбнулся карле, который тут же полез на скалы. Он взобрался до
каменного выступа, мешавшего подниматься далее, до самой
вершины. Оставалось так и висеть с топором за поясом, полагаясь
на слепой случай.
Внизу на дороге толпились солдаты. Офицер достал арбалет,
зарядил его и направил на Гругни.
«А ну давай слезай, урод! — крикнул офицер. — А не то плохо
тебе будет!..»
Висевший дварф выругался и сказал, что слезать не желает.
Тогда выругался офицер и ответил, что сейчас он его снимет
оттуда. Потом, не долго мешкая, прицелился и выстрелил из
арбалета. Но вышла злополучная осечка — оружие досадно щелкнуло,
и офицер так изрядно выразился, что у солдат заблестели глаза.
…Тем временем, отряд паладина подъезжал к обрыву, где не
так давно был мост. Приключенцы посмотрели на то, что от него
теперь осталось и ни на минуту не усомнились чья это работа,
чьих потных рук темное дело. Странно, но дварф начал доставать
всех, каждого по-своему… Паладин, спешившись, в задумчивости
окидывал взглядом окрестные, скалистые места.
«Тут можно пройти в обход, — вдруг подал голос Седакс. — Там,
с правой стороны, ущелье понижается…»
Стабборн повернул к нему лицо.
«Так веди же нас, добрый человек!» — воскликнул он, взмахнув
широкой дланью, и все отправились в путь.

Никто не знает ничего наверняка, откуда взялось то страшное
землетрясение, прогремевшее из-за дальних снежных вершин гор и
сокрушительными волнами прошедшее по окрестным землям. Причины,
вызвавшие его были неведомы, но эпицентр, похоже, находился
где-то на западе или на юго-западе, куда шли приключенцы.
Паладин допытывался у Седакса, что он может об этом знать. Но
тот лишь недоуменно пожал плечами, и сказал, что его зовут не
Седакс, а Дракс Уоллет.
Все пространство вокруг усеяли рыхлые каменные булыжники.
Передвигаться было тяжело, особенно с лошадьми, которых теперь
вели наповоду. Две из них уже хромали. Приключенцы приблизились
к осыпи камней и с трудом перебрались на противоположный берег.
Они снова отправились в левую сторону, возвращаясь к
первоначальной дороге… Отныне благородного рыцаря Дуайта
Стабборна стали одолевать сомнения насчет личности доброго
человека Дракса Уоллета и его непонятной амнезии, перемешанной
со страхами.
…А дварфа завалило камнями прямо с обрушившихся высоких
скал. Он лежал в полной темноте, чувствуя как сжимается грудь, и
едва мог пошевелить рукою. Многих солдат тоже завалило, но те,
которые уцелели и остались стоять на белом свету солнца,
помогали выбираться пострадавшим.
Так освободили дварфа Гругни.
Он поднялся, весь грязный, немного помятый, со следами
звеньев кольчуги на волосатом теле. Нашел свою секиру и
огляделся, поправляя косичку. Солдаты вытаскивали раненых
и… мертвецов. Да, далеко не все родились под счастливыми
звездами. Теперь их души отправятся в долгое последнее
путешествие к окончанию года, когда из темных глубин великого
океана выглянет один из ликов страшного бога. Прекрасная бледная
всадница в длинном черном плаще, верхом на белом единороге с
сияющей звездой на лбу, пронесется по мрачным, сокрывающим
тайны, плотным облакам, плывущим так низко, что будут задевать
темные волны, и ненароком увидит странную волшебную метель,
идущую издалека…
Дварф Гругни помог солдатам и освободил офицера. Тот был жив,
правда, немного повредил руку. Он хмуро посмотрел на дварфа и
сказал, что на первый раз его прощает, ибо тот ему спас жизнь.
Радостный Гругни, развернувшись, взвалив огромный топор на плечо
и затянув боевую дварфовскую песнь, отправился дальше…
Спустя некоторое время с другой стороны развалин показались
приключенцы. Стабборн посмотрел на обломки моста, на
противоположный откос ущелья, где высился темный дремучий лес, и
обернулся назад.
«Кто здесь главный офицер?!.» — громко вопросил он, опираясь
на могучее копье. Остальные герои, тем временем, пытались
протащить через каменные завалы лошадей.
«Ну я», — отозвался бедолага, придерживающий руку.
«Приветствую тебя, славный! — промолвил паладин. — Вижу я,
постигла вас неприятность…»
Потом он полюбопытствовал, не проходил ли тут дварф давеча, с
топором и косичкой.
«Так вы его знаете, сэр рыцарь? Уж не ваш ли это
товарищ?..» — спросил офицер.
«Нет. Это мой спутник, коий идет со мною по пути познания
добра и справедливости во имя искупления слез благородных и
несчастных девиц…»
Скакунов пришлось оставить, ибо далее они бы не прошли.
Слишком много камней навалило повсюду. В ночной темноте
приключенцы увидели, как впереди светятся огни какого-то
поселения. Стабборн оставил своих спутников на окраине дремучего
леса и пошел на разведку. Закинув на правое плечо длинное
четырехметровое копье, он шел, не таясь, пока его не окликнули с
одной из двух сторожевых башен.
Окликнули, надо сказать, писклявым голосом, и паладин сразу
подумал о гномах, безумных малютках.
«Я благородный паладин Дуайт Стабборн!» — провозгласил
паладин, остановившись. Гном оказался на редкость (а может быть
и не на редкость) непонятливым и все слова и изречения принимал
буквально. Паладин объяснил, что ищет ночлега и времени на
болтовню у него совсем нету, ибо позади его ждут испуганные
ночными опасностями спутники, замерзает на холоде прекрасная
дама…
«Где прекрасная дама?! — пропищал голос с башни. — Она с
вами?»
«Да, со мною!» — ответил паладин.
«Что-то я ее у вас не вижу…»
«Послушай, а ну слезай! — воскликнул паладин
негодующе. — Хочу лично убедиться, кто же там такой разумный?!»
Гномья гостиница оказалась большим круглым двухэтажным
зданием. Внутри шумело множество гномов за столами, расторопно
бегал коротыш-хозяин, исполняя заказы. Но вот в проеме входной
двери показался блестящий наконечник копья. Гномы обернулись
затравленно и тотчас притихли. В обеденный зал проникало
древко… а потом вошел и сам паладин. Ему по его просьбе отвели
пять комнат. Он взял ключи из рук хозяина, пояснив, что в темном
лесу его ожидают друзья, увидел, как при этом глаза хозяина
расширяются и невольно прислушался к гомону толпы. Оказалось,
что все лихо поминали дварфа, который был здесь недавно, нагадил
кое-кому в душу и теперь окопался в одной из комнат наверху.
Хозяин не пускал паладина с пятью ключами на ночь глядя на
улицу, однако, Стабборн отмахнулся и все равно пошел.
Вернувшись к ожидавшим его друзьям, обнаружил, что куда-то
напрочь исчез крестьянин, который воровал его шлем и имени
которого он так и не узнал. Все остальные — прекрасная ведьма,
Дракс Уоллет и господин Рентис были тут, и все — такие милашки,
как на подбор. На пути к гостинице их снова окликнул тот же
писклявый голос. Паладин пояснил, что вот теперь он ведет своих
спутников, после чего писклявый голос изъявил желание посмотреть
на прекрасную даму, а потом долгое время молчал.
И опять все как один смолкли голоса и вопли, когда в дверях
показался блестящий наконечник копья. Потом древко, руки,
паладин и прочие приключенцы. Дракс Уоллет уселся за стол и
уговорами выманил у паладина золотую монету на кушанья и нож для
защиты своей жизни. Рентис и ведьма отправились наверх, одолжив
ключи у Стабборна, пока тот мучался, как бы разместить копье в
комнате без углов.
Вот так трапезный зал, вот так дом!..
Паладин кинул копье на пол за столами, как мог поближе к
стене и закричал:
«Эй! Гномье!»
Гномы тотчас испуганно затихли.
«Это — мое! — прорычал паладин, скрюченными пальцами
протянувшись в сторону четырехметрового лэнса. — Никому не
трогать! А не то, когда вернусь поутру, худо будет!»
Так сказал паладин, стоя у черного дверного проема, ведущего
на черную лестницу, и пропал в темноте. Лишь слышны были его
тяжелые, удаляющиеся по ступеням наверх, шаги…
В полутемном коридоре он начал стучать по всем дверям,
совершенно не обращая должного внимания на гнома-проводника и
пробуждая ото сладкого сна всех постояльцев. Потом громогласно
извинялся и продолжал искать свою прекрасную возлюбленную.
«Кто там?..» — наконец отозвался ее приятный холодный голосок
из-за дверей.
«Это я, благородный рыцарь…» — зашептал паладин, улыбаясь.
Ведьма впустила его, и тогда он, сидя на незастеленной кровати,
уже без доспехов, но в нижнем одеянии, вспомнил о важном деле.
Прекрасная Линда поправляла свои густые черные волосы, когда
Стабборн, схватив меч, отправился к комнате дварфа.
Вразумлять неверных лучше всего ночью…
Карла Гругни отказался напрочь открывать дверь. Кто бы мог
подумать или увидеть в безумном ночном кошмаре, что он глубокой
ночью, в столь поздний час, совсем не спал, а восседал угрюмо на
своем ложе и затачивал топор-страшилище.
О боги! Ну почему весь мир такой жестокий и все хотят
насиловать?!.
«Ты что же поделал с мостом, окаянный?!. — вопил не своим
голосом паладин Дуайт Стабборн, стоя у низких дверей с острым
мечом в руках. — А ну отворяй! Не то — считаю до трех и после
войду сам! Раз! Два!..»
Дверь таки пришлось снести с петель. С шумом и гамом ворвался
рыцарь в комнату посреди клубов пыли.
«Покайся, нечестивец! Покайся, пока не поздно!» — паладин
бешено вращал налившимися кровью глазами, длинные волосы его
разметались по плечам. Его охватило праведное негодование.
«А вот и не буду!» — ответил дварф и закривлялся. Потом
схватился за топор, и противники сошлись со звоном смертоносного
железа и животворящими туманные образы фейерверками падающих
искр. Герои разъярились не на шутку, однако паладин получал раны
и медленно умирал. В коридоре показалась ведьма, Рентис и Дракс
Уоллет. Да и остальные постояльцы, наверное, окончательно
проснулись.
Ведьма Линда долгое время не кастовала. Лишь молча стояла в
своем длинном одеянии и смотрела. Может быть, она втайне хотела
посмотреть, как умрет Дуайт Стабборн и получить от этого
странное наслаждение?..
Пусть боги спасут нас от таких дивных красавиц!..
Стабборн, нахмурившись, истекая кровью, приготовился
сражаться до последнего. Но потом из ниоткуда вдруг побежали
несметные полчища крыс. Дварф поспешно отбивался от них, а
паладин стоял, пошатываясь. Такими заклинаниями нечестивцев
долго не удержишь, и кто знает, что было бы дальше, если бы не
исступленные, полные тревоги вопли, раздавшиеся с темного конца
коридора.
«Орки! Орки!» — кричал хозяин-гном, бежавший из темноты
навстречу приключенцам. Захлопали двери, зашумели по всему
необъятному дому голоса.
«Орки требуют пищи! Нужно доставить ее ко входу в пещеру без
промедлений!» — так пояснил хозяин. Дварф тотчас решил идти,
сопровождать обоз с провиантом. Дракс Уоллет и Рентис вернулись
в свои комнаты, а раненый паладин улегся на кровать.
Черноволосая ведьма достала кувшин с приготовленной целебной
мазью и принялась делать рыцарю живительный массаж. И делала его
всю очень долгую, темную и волшебную ночь…

Той темной ночью Дракс Уоллет начал воровать предметы по
комнатам. А утром приключенцы, испросясь разрешения хозяина,
коий имел некоторое влияние в деревне, отправились в путь. Они
шли дремучим лесом в сопровождении двух гномов к темной пещере
орков, чтобы забрать труп дварфа. Ибо хозяин-гном отметил вслух,
что ничего иного от дварфа после встречи с их могучими орками-
тиранами не останется. И даже предложил денег за обратную
доставку трупа. Пищу оркам приходилось постоянно посылать,
потому что те грозились в противном случае замучить всю гномью
деревню…
Ведьма произнесла свое пророчество темное. О страшных и
непонятных вещах говорилось в нем. Черные мысли непокоили
паладина. Одного из гномов-проводников звали Вабискумом. У него
паладин выпытывал о божестве этих окрестных мест. Гном сказал,
что оно живет там, на горе, а о землетрясении он сам может
строить только предположения… Так, беседуя, постепенно
переходя на мистический шепот, они вшестером оказались у темной
пещеры.
Неподалеку стояли нетронутыми два обоза с пищей, лишь
несколько сумок в беспорядке валялись на траве. Зловещая
обстановка не располагала естественностью.
Благородный паладин Дуайт Стабборн, не дрогнув, обнажил
огромный двуручный меч и вызвал громоподобным голосом всех орков
на сражение. После этого Вабискум и его напарник не выдержали и,
трепеща от страха всеми конечностями, убежали прочь. Теперь их
оставалось четверо. Трое храбрых, достойных мужей и одна
прекрасная женщина. Впереди их ждала неизвестность.
Орки, несмотря на охрипшего до лютости чувств паладина, не
показывались. Внутри пещеры царил непроглядный хищный мрак.
Казалось, он проникал в головы приключенцам, ступавшим по
каменному коридору, похищал сознание и прекрасные видения… Во
внешнем коридоре у потолка висела большая каменная глыба,
похожая на ловушку… однако все прошло нормально. Своим
колдовством из шлема паладина ведьма сотворила факелы. В их
неровном, дрожащем свете они увидели следующую комнату. Совсем
небольшую, с маленьким окошком во тьму лабиринта, и двумя
короткими пролетами ступеней, ведущими к дверным проемам. Из
одного они только что вышли, другой мог привести куда угодно,
хоть в зубастую пасть Минотавра.
И где-то рядом должны скалиться орки…
В той небольшой комнате Стабборну пришлось расстаться со
своим четырехметровым копьем, ибо дальше оно не проходило. Тогда
он еще не знал, что видит его в последний раз. Навсегда. Ему
было интересно, насколько далеко он протащит сию громадину. Не
считая сладостного пути от долины трех монастырей, называемой
прекрасным далеком, от замка Альтдорфа и до темного данжона
орков и магов, девять дней квеста…
И вот утром десятого дня они идут во мраке и слышат невдалеке
странное чавканье. Они встрепенулись и насторожились. Бедные-
бедные, они не знали, что это дварф, разделавший несколько сумок
с обоза, сидел в темноте на каменном обелиске и снова, как
когда-то на корабле, кушал с аппетитом яблочки.
Он услышал дребезг меча, звук шагов, знакомый шепот интимных
голосов и понял, кто за ним пришел. Он тотчас потерялся во
мраке, а вслед ему неслись неистовые проклятья паладина,
принявшего его за орка. На каменном обелиске была вырезана
надпись на неведомом приключенцам языке. Они исследовали
обелиск, возвышавшийся стройным пиком, и канули в лабиринт
переходов, лестниц, комнат. Дварф прятался перед ними в темноте,
наблюдая за перемещениями света факелов. Он не упускал из виду
спутников, но и почему-то не хотел показываться им на глаза…
Благородный рыцарь Дуайт Стабборн шел, держа в одной руке
горящий факел, в другой волочил по полу данжона тяжелый
двуручный меч. Клинок оставлял неизгладимый след на камнях и
производил неприятный, действующий на нервы дребезг.
Приключенцы, шедшие за рыцарем, сконфуженно морщились, однако
паладин не обращал внимания на беспокойные звуки и все искал
пламенеющим во тьме взглядом проклятых врагов. Они должны были
сбежаться на этот шум кровожадной, ищущей неутолимых зверств
толпой, но никого не было.
Где же все орки?..
Сколько же можно ходить по темному подземелью, обреченно
волоча двуручный меч, и с тоской смотреть, как он постепенно
стачивается на длинный меч, потом на короткий…
Они открыли дверь и вошли в комнату. Замерли на лестничной
площадке, вглядываясь. Внизу, напротив каменной лестницы, лежали
длинными рядами железные болванки и цилиндры. Наверно,
приготовленные для создания двигателей внутреннего сгорания.
Сзади, хихикая, подкрался дварф и столкнул всех приключенцев с
лестницы. Они покатились как горошины, подпрыгивая на ступенях
от каждого ушиба. Тем временем, в коридоре раздавались приступы
злобного дварфского хохота…
Вскочив посреди поваленных железных цилиндров и добрых
друзей, позабыв про ушибы и саднящие увечья, паладин Дуайт
Стабборн с великим нечеловеческим рычанием погнался темными
низкими проходами за дварфом. Миновав наощупь несколько дверей,
он услышал шумное жадное дыхание. Комната оказалась
забаррикадированной, и надо было срочно что-то придумывать.
—————————————————————-
23 апреля 2001 года (после 17 часов вечера) 06
—————————————————————-
маг Гортхауэр: Максимиллиан Вишневский
—————————————————————-
Во мрачных темных подземельях высокородный паладин воспитывал
нечестивца. Все темные грехи дварфа изгонялись пылающим факелом
и острым двуручным мечом… В тесной черной комнате, куда
ворвался паладин, меж двух рядов стелажей, он зажег пышные рыжие
волосы карлы. Тот закричал, осыпаемый железной утварью сверху…
и вдруг за его воплями послышался другой, похожий на низкий гул,
звук, подкравшийся по темным подземельям… Приключенцы
содрогнулись от ужаса, а побледневший лицом господин Дракс
Уоллет, словно пьяный, качнулся в тень переходов.
В глубинах темных покоев и комнат пострадавший дварф
обнаружил золотой шлем, который тотчас натянул себе на голову.
Долгое время карла путешествовал по территориям каких-то древних
мастерских, где дубовые столы и каменные стены были завалены
железными инструментами и непонятным хламом… Потом в темной
комнате, откуда можно было управлять спуском воды в подземных
шлюзах, он снова вступил в кровопролитную схватку с догнавшим
его благородным паладином. При тусклом свете факелов, которые
держали остальные приключенцы, соперники перемещались по комнате
в смертельных кружениях и отбрасывали длинные рваные тени на
каменные своды. Господин Рентис, обнаживший свой меч, и
прекрасная ведьма наблюдали сражение и молчали… Искусство
войны продолжалось и в пору было об этом вспомнить, ибо каждый
из нас может быть в чем-то искусным. Так Дуайт Стабборн
проснулся тем пасмурным утром в монастыре, в белоснежной постели
прекрасной девушки, которая была усыпана благоухающими алыми
лепестками цветов.
«Никакая ты не искусница…» — интимным шепотом произнес он.
Светловолосая девушка, сладко нежась в постели, посмотрела на
него.
«Нет, любимый… — прошептала в ответ светловолосая
Василиса. — Я — невероятная искусница…» И тотчас искусала
паладина до полусмерти… А потом, соблазнительно улыбнувшись
окровавленными губами, призналась, что она сама — княжна из
северных земель, — там, где в мертвенной лесной тишине стоит ее
волшебный мрачный замок…
Ведьма Линда голосом исполненным власти и могущества,
повелела дварфу уходить, и он исчез в темных недрах
данжона, — по коридору, помеченному железным двуручным клинком
паладина, мимо высокого каменного обелиска… Там он нашел свою
погибель, встреченный черным существом, парившим в холодном
пространстве. Произошла краткая огненная вспышка, послышался
сдавленный усталый стон дварфа, воздевшего было огромный топор,
и… темный прах на каменных промозглых плитах… Вот все что
осталось от очередного храброго героя древности…

Прекрасная ведьма, паладин и господин Рентис ходили по темным
подземельям. Вскоре к ним присоединился невесть откуда взявшийся
господин Дракс Уоллет. Они побывали во многих местах, где кругом
их замерзающее сознание подавлял черный мрак преисподен. Большой
тронный зал, сохранивший теперь исчезающее величие… комнаты с
рычагами, которые повернул паладин, открыл шлюзы и выпустил
водные толщи…
Потом они услышали отдаленный голос. Кто-то призывал на
помощь… В подземных темных казематах страдал пленник. Он был
черноволосый, молодой и одетый в запачканный наряд, когда-то
имевший лучшие виды. Быть может, дня два-три назад, когда
поганые орки бросили его в подвал такого молодого, как он сам
слезливо поведал собравшимся вокруг железных прутьев решетки.
Дуайт Стабборн пытался выломать замок тюрьмы двуручным мечом
и великодушно просил незнакомца не называть своего имени до поры
до времени. «Иначе, — грозился благородный паладин, — я не смогу
вас освободить!..» Пленника такое повергало в темную грусть,
потому как за свое прозвание он кажется втайне исходился тихой
черной радостью… Но все же мрачные оковы тюрьмы оказались
слишком крепки. Пришлось господину Рентису использовать свое
умение. Он взломал теснящий запор, и молодой маг-энчантер с
широкой улыбкой до ушей оказался на свободе. Он представился
неким Гортхауэром, при этих темных звуках приключенцам
парализовало лица, и сказал, что он в полном их распоряжении.
На откровенные расспросы паладина он отвечал, что не ведает
куда запропастились проклятые орки, — как оставили его в сырых
мрачных казематах, так он и сидел в полном одиночестве. Тем
временем, славные герои шествовали по темным каменным коридорам.
Через несколько безрадостных мгновений их насторожила одна
деталь, — странные изменения в поведении молодого волшебника.
Его почему-то отчаянно тянуло к темным, лишенным света углам и
окраинам.
«Что вы делаете?» — спросил паладин суровым тоном.
Маг вытер потные руки о свою одежду.
«Ищу свое имущество, благородный рыцарь, — сказал он с
виноватым видом, печально улыбнувшись. — Вы случаем не видели
моей волшебной книги?»
Благородный паладин пребывал в праведном нетерпении.
«Имущество надо иметь, а не искать!..» — заявил он,
проскрежетав всеми своими зубами, и двинулся дальше по коридору,
увлекаемый остальными героями.
В тронном зале они нашли потайной проход. Для этого пришлось
взобраться на каменный выступ, высотой примерно в средний
человеческий рост, и заглянуть за высокую спинку древнего трона.
Некоторые приключенцы задумались, куда же подевались ступени,
которые могли бы вести туда, а паладин Дуайт Стабборн повернулся
назад, и пылающий взгляд его прокрался по темным тайным
коридорам, спрятанным между каменными колоннами всего тронного
зала. И что же за темные старые гобелены могли висеть там?..
Тайным проходом они оказались в новых неизведанных анфиладах
темных покоев и комнат… где стоял черный от копоти железный
котел с ворохом бумажного пепла внутри… в комнатах, где у
каменных стен возвышались стеклянные шкафы со сверкающими
драгоценностями на прозрачных полках… драгоценностями, на
которые позарился господин Рентис, повалив на себя весь
громадный стеклянный шкаф. Мужчина так и стоял, силясь поднять
его со своей груди и придать ему недавнее вертикальное
положение, пока с полок сыпались на пол и разбивались блестящие
украшения. Стабборн, не моргнув недремлющим оком, помог
господину Рентису, с силой обрушив свой двуручный меч на
наклоненный стеклянный шкаф. Каскад острых осколков и дребезг
разбиваемого стекла наполнил комнаты… Едва не раздавленный
тяжестью шкафа, господин Рентис облегченно вздохнул, отряхивая
кровь со своего тела…
—————————————————————-
10 мая 2001 года (темным вечером) 07
—————————————————————-
Наверное, паладина и посещали странные мысли остаться здесь в
этом царстве сновидений потому, что кругом в комнатах валялись
мягкие подушки и простыни на приготовленных белоснежных
постелях… остаться здесь, предаваясь во темную власть
похотливых желаний и черных странствий во снах вслед за белыми
женскими фигурами, мелькавшими среди черных деревьев
зачарованных лесов ночи… Он ходил и раздумывал, пока молодой
маг Гортхауэр проверял их путь по неизвестно откуда взявшейся в
его запачканных руках карте. В библиотеке, заставленной
деревянными шкафами и множеством древних книг, паладин Дуайт
Стабборн достал фолиант по правилам поведения и этикета…
Недолгое время длилась тишина и покой, — маг и паладин
поссорились. Тогда черноволосый Гортхауэр, прихватив с собою
карту подземелий, исчез в коридорах. Благородному рыцарю Дуайту
Стабборну пришлось выводить остальных людей наощупь, полагаясь
на свою память путанных, ранее пройденных лабиринтов… Зато у
древнего трона, встретив молодого мага, Стабборн без лишних
разговоров, могучим движением правой карающей руки поставил
непослушного на низкие четвереньки и сверху, прямо на худощавую
спину, с притопыванием водрузил ногу в железном кованном
башмаке. Когда молодой маг закричал, паладин, нахмурив брови,
громким голосом немилосердно принуждал того каяться во грехах.
Бледные встревоженные приключенцы стояли рядом и смотрели.
«Покайся, нечестивец!.. — вещал паладин замогильным
голосом. — Зачем ты оставил нас на лютую погибель в темных
коридорах?!.»
Молодой маг продолжал вертеть задом, делать другие странные
вещи и вообще пытался освободиться. Наконец, прекрасная ведьма
одним из своих заклинаний прекратила творившиеся безобразия и
успокоила разгоряченных жаром приключенцев… Путешествия по
мрачным территориям оркского данжона продолжались. Побывали в
комнатах, где паладин взломал двуручным мечом выдвижные ящики
стола и сундуки… нашел там бумаги учетных записей поступления
оружия и продуктов… В комнате, граничащей с сокровищницей,
господин Рентис порылся в столе и достал черную перчатку,
которую тут же надел на руку. Тем временем, паладин Дуайт
Стабборн двуручным мечом снес замок на железной решетке
сокровищницы и добрался до небольшого ларца с кучей золотых
монет внутри. Там, в сокровищнице, было немало драгоценностей,
паладин же порешил забрать с собой ларец, определяя такой
поступок как непротиворечащий морали и устоям своего монастыря,
ибо зачем оркам, поганым отпрыскам подземелий, деньги?.. чтобы
выделывать свои очередные пакости?.. пусть лучше золотые монеты
пойдут на добро и великие свершения…
Потом прекрасная ведьма Линда отправилась вымываться в одной
из комнат, где оказался небольшой бассейн. Паладин Дуайт
Стабборн стоял с обнаженным мечом в руках у закрытых дверей
снаружи и охранял покой купальщицы. Левым бедром, облаченным в
железо доспехов, он прикрывал большую замочную скважину…
Остальные мужчины проверяли кровать, которую обнаружили в другой
комнате… проверяли и заглядывали под нее… там было темно и
страшно… И были еще странные темные залы, куда пришли
приключенцы. Дракс Уоллет, сознание которого похищал черный
некромант, поведал собравшимся о некоем пароле, тайных темных
словах. Паладин, первым ступивший под каменные своды сумеречного
зала, где в нишах древних стен неподвижно застыли мрачные
изваяния чудовищноликих горгулий, почувствовал страшное Зло.
Поэтому, когда в холодном воздухе пронесся голос, вещавший
«Чьей смерти ты ищешь?», Дуайт Стабборн с гневными праведными
возгласами бросился на статуи с обнаженным мечом в руках.
Возможно, так ничем хорошим дело и не окончилось бы, пока Дракс
Уоллет не произнес свои темные слова… Далее была пещера, где
пролегал мост через текущую здесь подземную реку… зал с
пентаграммой зла, начертанной на каменном полу… пентаграммой
зла, на которую паладин в сердцах сплюнул два раза густой
праведной слюной… Потом приключенцы — паладин Дуайт Стабборн,
прекрасная ведьма, молодой маг Гортхауэр, господин Дракс Уоллет
и господин Рентис — обследовали прилегающие алхимические
лаборатории и, наконец, обессиленные в отчаянной надежде найти
выход из данжона, повалились спать.
Молодой маг Гортхауэр, нашедший в комнатах подземелий некие
волшебные книги, пробудившись на этот раз, обнаружил будто все
они бесследно пропали. Маг закричал. Прочие приключенцы,
разлегшиеся на диванах, встали на ноги и принялись шумно
обсуждать происшедшее. Паладин Дуайт Стабборн, выступивший из
другой комнаты, где он отдыхал с прекрасной ведьмой, собрался
было преподать всем урок о правильном поведении и о неприятии
добрыми монахами воровства… Потом обнаружили волшебные книги,
причем лежали они в дорожной сумке недоумевающего по этому
поводу Дракса Уоллета. Волшебные книги положили на стол, и
паладин повелел их никому не трогать до поры до времени…
—————————————————————-
27 июня 2001 года 08
—————————————————————-
И поэтому, когда паладин Дуайт Стабборн увидел как исчезают
книги со стола, он схватил попавшийся под руку стул и бросил в
том направлении. Он полагал, что такое определенно напоминает
пропажу орков из данжона. Летевшая мебель разрушилась о
невидимую преграду, хотя похоже было, что воин промахнулся. В
следующие мгновения он бросился вперед с распростертыми руками и
огненным рыком, застывшем в глотке. Он опять ударился о что-то
невидимое. А потом раздался шепот и паладин превратился в
крупную мышь…
Исчез факел, и в наступившей темноте послышались спешно
удаляющиеся прочь из комнаты шаги. Безумная мыша волочилась
следом, но не могла преодолеть защитную оболочку невидимого
мага. Кто-то разжег новый факел и некоторые увидели мышь,
которая ожесточенно жестикулировала. Иногда принимаемые ею позы
напоминали паладина. Рентис предложил мышу ликвидировать, после
чего последняя с ужасом вбежала на правое плечо волшебницы.
Рентис, держа факел, покачал головой, а крупная мышь вдохнула
блаженный аромат длинных волос…
«Ну что? Идемте?» — спросил Рентис и все направились к выходу
из комнаты. Паладина резко тряхнуло и он скатился в грудь
волшебницы. Там благоухали новые потрясающие запахи: мышь словно
ощутила себя в диковинном саду, напоенном тайнами и
наслаждением… Ведьма и Рентис спорили в какую сторону идти, а
Дракс Уоллет отмалчивался.
…Длинным коридором они пришли к темной стене, где у
господина Рентиса начал выпадать из ножен волшебный меч.
Странный человек несколько раз заталкивал оружие на место, но
оно снова искало свободы. Господин Рентис выругался, после чего
мыша показала умными знаками, что оставлять оружие нельзя…
Разговорам о стене и прочих мелочах не было конца-краю, потом
наспех перекусили и где попало повалились спать.
Когда ведьма уснула, мышь выпрыгнула из насиженного местечка
и понеслась по всем неизведанным комнатам. Она искала выход из
данжона и наткнулась на запах неприятного мага. Он дремал где-то
рядом, а на столе лежали его магические книги. Мыша мысленно
улыбнулась и по-немышиному испражнилась на волшебную литературу.
Потом, не обнаружив нигде хода наружу, вернулась…
Утром ведьма Линда попользовала свою магию, и паладин Дуайт
Стабборн предстал в истинном облике. Он разразился праведной
моралью и призвал всех сражаться со Злом. Прекрасная ведьма
отметила, что видит странный свет сквозь темную стену. Она
простерла длань и камень отодвинулся.
Несколько ступеней опускались внутрь разверзшейся секретной
комнаты. Она была совершенно пуста, только посередине стоял
небольшой стол, над которым витали сияющие мозги. Паладин гневно
нахмурил брови, а остальные вспомнили тот проклятый сон, что
посетил их прошлой ночью. Они увидели как входят в ту комнату,
на тех ступенях их окликивает страшный черный человек и
исчезает. Рентис ударяет волшебным мечом по плавающим в пустоте
мозгам и всех пронзает невыносимый свет… Втроем, Дракс Уоллет,
Рентис и ведьма, они стоят вокруг зловещего стола, они и еще
несколько темных фигур в капюшонах. Втроем они ощущают себя
орками, которых валят на колени и отрезают горло. Кровь
устремляется вверх к потолку и под жуткий вопль издалека
уносится длинной струей прочь из комнаты…
Паладин пытался класть на стол немного пищи и несколько
золотых монет. Спустя мгновения на месте положенных предметов
появлялись чудесным образом новые, напрочь непонятные: какие-то
куски железа и гниющая гадость. Стабборн скривился, проверил под
столом, а Дракс Уоллет прикоснулся к мозгам… Тотчас померк
белый свет, Уоллет упал без сознания, а остальные,
подталкиваемые паладином, выбросились в длинный коридор.
«Всем лежать!» — закричал паладин, когда над ними пронесся
поток крови. Он растекался от проклятой комнаты до конца
длинного коридора.
«Эта кровь из наших снов!» — задрожал Рентис, отмечая
неиссякаемую струю в центре пространства.
Ведьма и настороженный Рентис притаились в боковом проходе, а
Дуайт Стабборн, обнажив меч, шагнул навстречу ужасу. Из комнаты
доносились страшные вопли и рычания, в отдаленном конце
коридора ощущалось пение заклинаний. Высокий паладин пригнулся
под кровавой струей и помчался к колдунам… Он увидел их троих,
стоящих на углах волшебного треугольника лицом к лицу друг
друга. Крепкое зло таилось там, и паладин не выдержал: кинул
огромный меч прямо в одного мага… Трое визардов обернулись и
зашипели…
Колдун умирал страшно, но внезапно прорвавшийся в покои
огненный шар оборвал его тяжелые мучения. Паладин отшатнулся
вглубь коридора, опаляемый жаром адского пламени. В пещере
догорали два трупа, и одна зажженная фигура металась по стенам.
Стабборн подобрал свой меч и бросился обратно, прочь от
зловещего места… После взрыва поток крови исчез и бежать было
не трудно. Вот только легкие задыхались в промозглом дыму…
Истошные крики позади заставили его обернуться и увидеть ту
самую фигуру. Она мчалась сквозь весь коридор к проклятой
комнате и горела как отменный факел. Паладин остановился и
учтиво спросил:
«Милейший, могу ли я вам чем-нибудь помочь?»
Палящий человек разразился агонизированной бранью и промчался
мимо. Стабборн ворвался в комнату следом за ним и не нашел ни
крупицу разума, ни чересчур просветленного незнакомца. Только
под столом чернела ниша таинственного лаза…
В это время маг Гортхауэр вернулся к мосту, под которым
убегала темная река. Он использовал заклинание полета и, следуя
течению, отправился в неведомое. Ветер свистел в его ушах и
будущее не казалось чем-то неизбежным… На втором мосту он
остановился, исследовал прилегающие апартаменты и увидел орков,
загружающих баржи. Он полетел по проходу по грядущему курсу
судна и появился в ущелье…
Тройка героев спустилась по ступеням лаза, за ними следовал
недавно пришедший в сознание Дракс Уоллет. Замкнутая пещера без
выхода и озером в центре приняла всех. На каменистом берегу
стояла лодка с парой деревянных весел. Умирающего от огня мага
никто не нашел.
Друзья сели в лодку и тронулись от берега. Дракс Уоллет
полюбопытствовал, есть ли у той стены конец под поверхностью
воды. Он предложил нырнуть и посмотреть, но нырять никто не
хотел, тем более паладин в доспехах. Возникли идеи, что
поплавать должен тот, у кого самые длинные волосы (тонкие взоры
в сторону прекрасной ведьмы), у кого самая могучая борода
(тонкие взгляды в сторону господина Уоллета). В конце концов,
очаровательная дама рассвирепела и выбросила за борт Рентиса,
который вытолкнул Дракса Уоллета. Последний имел достославную
возможность убедиться собственноручно и своими глазами, что
стена бесконечна.
«Помогите!» — закричал Уоллет, вынырнув обратно.
«Спасите!» — ругался хмурый Рентис.
«Держитесь, друзья мои!» — восклицал паладин Дуайт Стабборн,
налегая на весла. Когда лодка без препятствий прошла сквозь
злополучную стену он совсем не удивился. «Иллюзия», — подтвердил
он свою мысль и увидел вверху злое свечение… Невидимый
источник вытащил Дракса Уоллета.
Теперь они плыли в ущелье, над которым нависало вечернее
небо. Паладин плюнул во зло наверху, которое село на нос лодки и
превратилось в мага Гортхауэра.
«Покайся, нечестивец!» — тотчас возопил Дуайт Стабборн. Он
помог выбраться промокшему господину Рентису и позабыл про
весла.
«Покайся, нечестивец!» — снова повторил провозглашение
паладин, хватаясь за меч.
«Не буду!» — сказал маг, и лодка наткнулась на камни.
Пассажиров покачнуло, а деревянное дно дало течь…
Приключенцы поспешно перебрались на откос ущелья, кто по
воздуху, кто по воде. Паладин же, выбравшись на проклятые камни,
скользя по ним в доспехах, вытащил и поднял над головой меч.
«Се стою как тать!» — загремел он и разразился отборной
паладинской моралью. С берега, поросшего одинокими деревцами, в
ответ понеслись многочисленные матюки. Кто-то предлагал паладину
поплавать… Он же, завершив победоносную речь о покаянии,
склонился на колени, открыл ларец с золотом. Потом, напевая
молитвы, начал спускать по течению жертвенные золотые монеты…
В конце концов, ведьма и Гортхауэр внезапно схватили его и
перенесли на сушу. После того паладин долгое время молчал.
Господин Гортхауэр попросил его срубить пару деревьев, дабы
разжечь костер для разогрева. Стабборн безмолвно исполнил
пожелание и уселся на землю в отдалении ото всех. Казалось, он
погрузился в самосозерцание… Приключенцы не нашли ничего
лучше, чем разжечь костер огненным шаром.
«Отойдите подальше!» — сказал маг и использовал магию…
Вскоре паладин присоединился к основной группе и поделился
рационами с по праву нуждающимися. Господин Рентис достал свой
неизменный пряник и начал его грызть. Он напомнил Стабборну об
обещании вернуть ему меч-попрыгун. А ведьма затянула печальную
песнь… Расчувствовавшиеся слушатели попросили ее станцевать.
«И по-экзотичнее», — добавил паладин, подумав о том, что пора
искать клерика. Ведьма чарующе улыбнулась, повела прекрасными
плечами и пообещала танцы в следующий раз…
Господин Гортхауэр завязал с нею массовый обмен от спеллов до
бэкпеков. Они взаимообогатились заклинаниями, а остальное
оставили до утра.
«Кто будет на страже?» — поинтересовался маг.
«Ложитесь все спать, — изрек паладин, задумчиво восседая у
костра. — Ночь будет спокойна. Я наблюдаю вокруг.»
Рентис пристроился в кустах подальше, другие расположились
рядом. Господин Гортхауэр вообще уткнулся в сон подле
паладина… Ближе к утру, отдохнув положенные восемь часов, он
встал и использовал астрологию. Потом оглянулся и увидел
Стабборна.
Тот сидел у скалы, прислонившись спиной, и чутко дремал. С
правой стороны находился его двуручный меч. Колдун Гортхауэр
шагнул к проснувшейся ведьме.
«Так как же наш договор?» — спросил маг.
«На, получай!» — выдохнула волшебница из-под спутанных волос
и швырнула в Гортхауэра мокрой тряпкой.
«Трусики?! — подумал маг, отнимая рукой от своего лица
ветошь. — Нет, всего лишь мой бэкпек.»
Зашевелились остальные…
«Возьмите, — паладин с повязкой на голове протянул темную
коробочку, — вам кажется нужен был сосуд…»
«Да, — ответил маг, принимая предмет. — Благодарю вас.»
Он посмотрел на перевязь Стабборна и увидел, что на ней
изображен глаз. Без сомнений, то был тот магический объект, что
они нашли в одном из запертых столов данжона.
«А не отправиться ли нам в путь?!» — провозгласил паладин
громогласно, стоя в центре.
«И куда же?» — полюбопытствовал кто-то.
«Куда глаза глядят», — ответил паладин, пытаясь решить
проблему выхода.
«Оно и видно куда они у вас в последнее время
глядят», — сказал Рентис, покосившись на полную соблазна ведьму.
Наконец, приметили тропу, что вела по каменистому склону прямо
наверх.
«Се грядем!» — воскликнул паладин, и они двинулись дальше…
—————————————————————-
13 июля 2001 года 09
—————————————————————-
На каменистом склоне споткнулся и чуть не упал вниз господин
Рентис. Выбравшись на поверхность, пятерка героев осмотрелась
глумливо. Невдалеке высились горы, простирались пустынные земли.
Но великие герои пошли по тропе, которая наверняка куда-то вела.
Правда, прежде поссорились и поругались добропорядочно о том,
куда идти. Наступало солнечное приветливое утро, и паладин,
приложив длань ко лбу, глумливым оком окидывал зеленые
травянистые окрестности… На ходу сообразили, что куда-то исчез
маг Гортхауэр.
«Опять он за свои колдовские штучки!» — возмутился
благородный Стабборн. А коварный маг шел совсем рядом в инвизе и
посмеивался… Приключенцы путешествовали не очень долго. Одно
обстоятельство для них было несомненным: они очутились,
выбравшись из расщелины, по другую сторону данжона. И деревня
гномов, к которой они теперь подходили, была другая…
Сначала они увидели деревянный мостик. Под ним протекала
небольшая речка.
«Се грядем!» — провозгласил паладин, не колеблясь, направив
стопы к воротам в конце моста. Стабборн был на подъеме своих
сил, и потому так разбушевался, что гномы испугались и не
захотели отпирать ворота. Все могло перейти к крайним мерам, но
тут вмешался невидимый маг. Он перелетел стену и отбросил
внутренний засов. Разъяренный по справедливости паладин и прочие
немедленно ввалились во двор, на территорию гномьей деревни…
Старосте деревни, суровому гному с золотой цепью на шее,
Стабборн пояснил нехорошее положение дел. Они как раз вдвоем
сидели в доме старосты. Невидимый маг следовал за ними вплоть до
этого дома, потом сорвался и полетел на местный базар, где на
бреющих кульбитах воровал молоко и хлеб. Гномы бегали в панике и
долгое время с тех пор вспоминали страшную сказку о том, как
привидения поселились в их землях. Прочие же приключенцы, после
замятия инцидента у ворот, отправились отдыхать в здешнюю
гостиницу. Паладин поведал старосте деревни о страстях данжона,
отдал ему учетные записи, найденные в запертом столе. Он сказал,
что их сопровождал Вабискум. Именно этот гном отправил их с
провиантом для орков. Староста кивал, но был в меру пассивен.
Пообещал, что обо всем подумает, после чего Стабборн пришел в
гостиницу к друзьям…
Он прибыл в комнату, где в то время отдыхал невидимый маг.
Стабборн заснул, повалившись на кровать, и маг тут же спер у
него меч-попрыгун. Потом подбросил этот меч дремавшему Драксу
Уоллету. Паладин был разгневан, несмотря на недоумевающего
«доброго человека». Но все обошлось.

Что-то нечистое творилось в деревне. Кто-то убил гнома. Тогда
он лежал с железным кулоном на шее, на котором были
выгравированы буквы NB. Он лежал и не дышал. А вокруг собрались
сердитые гномы и принялись обвинять пришельцев в столь гадостном
поступке. Особо досталось Драксу Уоллету, который до этого
ретиво покупал себе новый бэкпэк у какого-то продавца.
Торговались они в темноте. И не только не видели друг друга, но
и иногда не слышали. И перекривляли фразы каждого…
Убийство произошло в доме. Стабборн и уже видимый с прошлого
вечера маг крутились неподалеку. Паладин расследовал
обстоятельства дела, допрашивая окружающих и отвечая достойно на
обвинения старосты. И вдруг увидел проходившего мимо гнома с
таким же NB-кулоном, как и на убитом. Стабборн с воплями «Стой,
неверный!» кинулся к прыснувшему резво в сторону гному. После
такого крепыши обозлились не на шутку. Маг усыпил некоторых,
призвал на подмогу орков из астраля и… понял, что надо
удирать.
…Стабборн во весь опор несся по пятам мордастого гнома с
NB-кулоном на шее. Конечно! Вот он, негодяй! Но паладин не
догнал его едва-едва. Рыцарь наткнулся на высокую фигуру в
капюшоне. Замешкался, признав Сомнифера, и опоздал. Злодей-гном
нырнул куда-то в подворотню, наверное…

Теперь их было шестеро. Они стояли на холме за пределами
поселения гномов. Внизу плавал туман, который маг Гортхауэр
напустил, дабы избежать неприятностей. И еще одно гадкое дело
сделал он. Господин Гортхауэр стоял и улыбался. Потому, что в
воротах деревни посадил множество живых голодных щупалец. Теперь
деревня гномов бушевала, где-то, даже в нескольких местах,
начались пожары. Гномы бегали по селу и кричали, нарывались на
агрессивные щупальца и кричали еще сильнее…
И вот герои снова оказались в лесу. Ночью на привале их
потревожили эльфы. Сработало заклинание Тревоги, которое наложил
маг на место отдыха. Стабборн вскочил с мечом в руках и
немилосердно требовал врага показаться. Откуда-то из-за деревьев
сыпались стрелы. Сомнифер пополз по земле. Паладин и маг
пытались поймать тени, мелькавшие в ночи. Но как можно найти
эльфа ночью, да и еще в его лесу?.. Вот только маг сделался
невидимым снова.
Договорились мирно. Эльфы объяснили, что это их территория и
согласились сопроводить компанию прямо к Эалу. Туда, где сейчас
правит их король. И где обитает страшный вампир Чупасанга.
Паладин заинтересовался этим персонажем, но на все его попытки
добраться до деталей, пятнадцать проводников лишь дружно
трепетали от черного ужаса.
На следующее утро магу трудно было выучить заклинания, ибо
эльфы не хотели отдыхать. Все куда-то спешили. А ему приходилось
не отставать от группы. В лесу эльфы возмущались, что за
странное животное ходит рядом и шумно вздыхает. Потом
путешественники вышли к зеленым холмам. Они брели по дороге и ни
деревца не было вокруг.
«Послушай, милая, сколько тебе лет?» — с улыбкой спрашивал
паладин у черногривой ведьмы.
«Отстань!» — отвечала ведьмочка и недовольно морщила свой
носик.
Но Стабборн не унимался.
«Признавайся: никак не меньше двухсот. А может все шесть
сотен одолеешь?»
Паладин улыбался еще шире. И тогда прекрасная ведьма
доставала свой волшебный мерцающий нож…
Из-за одного из холмов по правую сторону поднимался черный
дым. Прибежал эльф-разведчик, посланный вперед, и сообщил, что
горит ближайшая деревня. Кто-то знал, что приключенцы будут там,
но поспешил. Говорили о каком-то человеке, который пришел в
деревню незадолго до бедствия… Потом на дороге объявился
радостный Гортхауэр.
«Простите великодушно, — молвил он эльфам. — Милейшие, я из
Антра, что совсем где-то недалеко отсюда…»

В том месте, где дорога вела промеж высоких холмов, на них
напали. Где-то восемьдесят разъяренных орогов. Опустилась ночь,
и они напали с обеих сторон. Громко воя и сотрясая мечами,
неслись по склонам холмов. Пятнадцать эльфов кольцом окружили
приключенцев (среди которых уже не было Сомнифера, сгинувшего в
лесу) и направили свои заряженные луки на врагов…
Битва была поистине велика и ужасна. Ведьма разборчиво плела
заклинания, зато маг Гортхауэр разошелся во всю. Кидал огненные
шары, сеял хаос и страх вокруг, а одного орога превратил в
серебряного дракона. Паладин рубился мечом, потом оседлал
дракона и догнал пытавшегося ускользнуть на лошади предводителя
вражьего отряда. Какого-то нелюдя-уродца, которого раздел до
нижнего белья.
…Погибли все эльфы. Дракс Уоллет убегал на опустевшем поле
битвы от одинокого, свихнувшегося орога. Ведьма с трудом
отбивалась волшебным ножом. Они чуть не погибли, пока не
прилетел паладин. Но Рентиса спасти не удалось. Он храбро пал в
бою за Добро и великие свершения. Лишь нож его с красным камнем
в рукояти торчал из спины нерадивого врага. Окровавленный Дракс
Уоллет ходил по полю и разбивал ледяные статуи, оставленные от
дыхания дракона…
—————————————————————-
20 июля 2001 года 10
—————————————————————-
полиморфный серебряный дракон,
господин Базис: Александир Вишневский (один отыгрыш)
—————————————————————-
Следующим утром маг забегался, чтобы дознаться от пленного.
«Надо его допросить», — прорычал серебряный дракон.
«Ну вот и допрашивайте!» — усмехнулся паладин, не прерывая
молитвы. Он стоял на коленях, рядом лежал его двуручный меч…
Схваченный урод выглядел паршиво, в семейных трусах, связанный
по рукам и ногам. Паладин полагал сразу отдать его при случае
эльфам города Эала и не мучаться. И он не мог отказать себе в
удовольствии посмеяться над попытками мага и дракона…
«Кто ты?» — спросил господин Гортхауэр пленного.
Существо посмотрело на него и ничего не сказало.
«Тебе что — жизнь не дорога?» — прорычал серебряный дракон
угрожающе.
Существо посмотрело более осмысленно и, казалось, хотело уже
что-то молвить, но тогда вмешалась волшебница:
«А может отдать его эльфам и пусть сами разберутся?»
Паладин, усмехаясь, сказал:
«Воистину, прекрасная дама имеет толк.»
«А куда мы $%@#$@?!» — спросил дракон, но его никто не понял
до конца.
«@$#%&*$$@!» — сказал маг Гортхауэр.
«*&$#@%#@&*?» — спросил господин Дракс Уоллет.
Паладин достал карту Амока и начал с нею пританцовывать.
Дракон прорычал еще что-то, но никто не понимал друг друга.
Стабборн показал большой рептилии дорожный пергамент и надпись
Эала на ней. При этом еще усерднее задвигал бедрами и залязгал
доспехами… Дракон затрусил мордасами и посадил паладина себе
на спину. Дуайт Стабборн знаками показал на пленного урода и
волшебницу. Маг же и господин Дракс Уоллет направились к
оседланной лошади…
Вскоре показались два рукава реки. Дракон опустился на
каменистую почву перед ними, высадил троих пассажиров и пошел к
воде. Огромное чудовище плескалось, а паладин, восседая на
берегу, спросил волшебницу:
«Прекрасная леди, вам не кажется, что дракон несколько
непослушен?»
Ведьма пожала плечиками, вытащила кляп изо рта уродца и
промочила тряпицу в реке. Потом вернулась и увидела как Стабборн
плюет в лицо пленника. Она взяла влажный кляп и освежила им
горло жаждущего уродца.
«Так! Кляп в поганую пасть! — закричал подоспевший на лошади
маг. Он спешился и зловеще отмерял шаги к пристанищу. — А то
опять накастует, что мать родная не поймет и не узнает!»
Дракс Уоллет спустился с лошади и разминался неподалеку.
«Нехорошо вы, господин Гортхауэр, глаголете», — снова занудил
Стабборн и вытащил кляп из пленника.
«А я говорю — мать честная не узнает…» — проревел маг и
вставил кляп на место зловония.
«Нехорошо вы…» — прохрипел паладин и опять достал влажную
тряпицу из пасти пленника…
«Хозяин, какие будут приказания?» — зарычал, наконец,
вернувшийся дракон. Высокий паладин обернулся, принял
величественную позу, горделиво воздел подбородок и молвил:
«Се, воспитанник мой! Возляжь же на сим ложе и отдохни перед
тяжкой дорогой!..»
Маг Гортхауэр стал невидимым, использовал заклинание полета,
а дракон переправил всех за левый рукав реки. Вот только
господин Уоллет категорически отказывался от транспортации, он
сказал, что опасается драконов. И очень удивился, когда
невидимый маг перетащил его за шиворот… И опять великие герои
двинулись в путь. Паладин Стабборн, прекрасная, черногривая
волшебница и перевязанная тушка уродца верхом на серебряном
драконе, «хороший человек» господин Уоллет на лошади и летучий
маг в попутных ветрах… Вскоре Дракс Уоллет почувствовал как
нечто шлепнулось сзади.
«А, это вы…» — сообразил вор и поприветствовал кудесника…

«Вижу людей на горизонте! — прогрохотал дракон
паладину. — Опустимся?»
«Нет, — сказал Стабборн, вглядываясь вдаль. — Летим дальше.»
Когда они приблизились, группа ходоков стала более различима.
Отряд эльфов с луками, весьма немногочисленный, бросился
врассыпную. Посыпались стрелы.
«Эх, пометом бы их!..» — подумал Стабборн.
Кругом простиралась холмистая местность…
Дракс Уоллет и невидимый маг скакали на лошади. Вдруг из
ниоткуда раздался встревоженный голос:
«Стоять! А не то стрелять будем!»
Господин Уоллет придержал лошадь и насторожился.
«Слезай! Руки вверх!»
Вор оставил животное и осмотрелся.
«А вы где?» — полюбопытствовал он.
«Молчать! Руки вверх!»
И вот тогда невдалеке возник тот самый старец. Стрелы эльфов
тотчас посыпались на дедушку, который невозмутимо стоял и
оправдывался тем, что нельзя так поступать со стариками.
«Всем лечь! И руки за голову!»
«Ну ладно!» — согласился дедушка и превратился в моложавого
Гортхауэра. Он лег на спину, закинув под голову ладошки и
созерцал проплывающие в небе облака… Появились эльфы с луками,
перепуганные еще больше приключенцев.
«Колдуны поганые! — выругались те, что обыскивали
лошадь. — Чье оружие?!»
Достали два меча и протянули.
«Не мое!» — заулыбался Дракс Уоллет, а маг заревел с кляпом
во рту.
…Когда вдали показался остров, на котором покоился город
Эал, паладин зашевелился. Окинул взглядом окрестности, ничего не
заприметил полезного, кроме нескольких деревень и постоялых
дворов.
«Эй, господин Базис!» — закричал он.
«Чо, хозяин?!» — вопросил дракон.
«Оставьте нас здесь, возле деревни и летите обратно. Что-то
друзья наши припозднились.»
«Хорошо, — согласился дракон. — Где вас потом искать?»
Паладин нахмурился:
«Здесь недалеко, но в худшем случае, полюбопытствуйте в
тюрьмах Эала…»
Серебряный дракон оставил троицу и полетел на восток. Там он
увидел как двух пленников везут на лошади немногочисленные эльфы
в одеждах цвета «хаки»…
Вдалеке стояли горы с заснеженными вершинами. Оттуда пришли
приключенцы… Заприметив налетающего серебряного дракона, эльфы
завыли и опрокинули лошадь на бок, вместе с пленниками.
Спрятались в траве и навострили свои луки…
Дракон, взмахнув могучими крыльями, опустился в реку и
уставился на эльфов.
«Послушайте, давайте по мирному, — сказал он
раскатисто. — Ваши пленники — мои друзья. Отпустите их.»
В примятой траве предательски молчали.
«Они колдуны! — наконец раздался робкий голос самого смелого
эльфа. — Они напали на нас!»
«Они путешествовали со мной. Я видел вас ранее, когда
пролетал с паладином и волшебницей. Вы не верите серебряному
дракону?»
В траве ожесточенно пошептались.
«Хорошо! — возопил главный эльф. — Один полетит на тебе в
сопровождении, другой поедет с нами в Эал как прежде!»
Дракон выбрался из воды и принял на спину Дракса Уоллета и
двух эльфов. Связанный маг ворочался в седле и что-то ревел в
кляп…

«Послушайте, Дуайт! — сказала прекрасная
волшебница. — Пленного нужно допросить.»
«Зачем?» — усмехнулся паладин, волоча за ногу уродца,
скребущегося телом по земле. Они подходили к каменной гряде, что
соединяла остров Эала с материком. По ней сновали множество
озабоченных эльфов. Доносились разговоры, приглушенный кашель,
удивленные глаза таращились на уродца. Паладин обернулся назад и
увидел покинутые им деревни…
«Пусть говорит!» — небрежно бросил он, и Линда зашепталась с
израненным противником.
«Откуда он?»
«Говорит из данжона.»
«Что он делал там?»
«Говорит, что живет там.»
«Почему они напали на нас?»
«Говорит по заданию своих магов. Они преследовали нас от
самого данжона. Они хотели убить нас потому что, считают, что мы
призвали на их головы проклятье.»
«Проклятье?»
«Он отказывается отвечать, — вздохнула ведьма, сокрушенно
покачав головой. — Пока мы не сообщим ему, откуда мы пришли.»
«Здесь вопросы задаю я!» — сказал паладин.
Некоторое время спустя мутант заговорил снова.
«Проклятье, — перевела волшебница, — неведомая тварь,
погубившая многих орков…»
«С чего они взяли, что это мы виноваты тогда?»
«Потому, что возникновение твари в подземельях предшествовало
нашему незамедлительному появлению.»
«Откуда сама черная тварь?»
«Он сказал, что не знает. Он сказал, что не в нашу пользу и
то, что мы обокрали их верховного мага. Его вещи, золото…»
Паладин выругался.
«Он снова спрашивает откуда мы пришли?»
«Скажи ему, что из прекрасного далека… А зачем они сожгли
деревню эльфов?»
«Он говорит, что туда пришел человек, который сообщил о нашем
вероятном появлении там…»
«Сомнифер?!» — подумал паладин, сжав кулаки.
«Он говорит, что верховный маг заставит заплатить Альтдорф
сполна. Вооруженный отряд уже на пути туда…»
Вокруг них собиралась толпа. Заинтригованные эльфы смотрели
на пленного и ругались. Тогда паладин выхватил тяжелый меч и
сказал:
«Ваша участь предрешена…»
Крепкий уродец увидел как обоюдоострое лезвие замирает над
его головой… Потом вонзается в землю совсем рядом, раздаются
ужасающие хрипы паладина и галлон праведной слюны опадает
пленнику на мордасы. Стабборн истерически смеется и прячет
оружие за спину…

«Господин дракон! — позвал один из верховых эльфов. — Нам
нужно высаживаться!»
«Гм?..» — покосилось чудовище правым оком.
«Чтобы предстать живыми в городе, вас не должны увидеть…»
«Куда?» — лишь коротко вопросил дракон.
«Здесь совсем близко сокрытое пустынное место. Подле скал…»
Дракс Уоллет был рад ощутить под ногами твердую почву. Он
даже позволил себе улыбнуться. Небрежно, с оттенком должного
презрения к околостоящим эльфам… Но не успел никто и глазом
моргнуть как большой дракон сморщился до человеческих размеров и
превратился. Высокий черноволосый спесивого вида субъект
находился перед ними. Он напоминал человека вторым домом
которого был лес.
«Это всего лишь я — дракон», — сказал он и усмехнулся
одеревенелым лицам.
Их давно ждали. Паладин с мрачным видом, скрестив руки на
груди, стоял окруженный беспорядочной толпой. Рядом оглядывалась
прекрасная ведьма Линда, в ногах которой ворочался беспокойный
мутант… Казалось, паладин признал только подошедшего под
конвоем Дракса Уоллета. На устах уже вертелся исконный вопрос,
когда один из эльфов-сопровождающих схватил распростертого в
луже слюны уродца.
«Эй, бла-ародный! — прокричал Стабборн. — Постой-ка!»
Эльф удивленно обернулся.
«Все нормально, хозяин, — произнес величественный незнакомец
позади Дракса Уоллета. — Я — Базис, а это (неопределенный жест в
сторону обоих эльфов) соглядатаи.»
Паладин по-лавфулгудовому оскалился.
«Развяжите руки хорошему человеку! — сказал он эльфам,
указывая на Уоллета. — Или я это сделаю сам!»
«Теперь у нас есть основания…» — начал один из эльфов.
Стабборн увидел как угрожающе напряглись их лики, надвигалась и
толпа.
«Я посланник короля Альтдорфа! — прорычал тогда паладин,
демонстрируя кольцо. — И с сих пор ваше положение резко
ухудшается, милейшие.»
«В таком случае, — промолвили смягчившиеся немного
эльфы, — последуйте за нами к нашему повелителю.»
«Хорошо! — ответил паладин, выпрямившись. — Ведите!»
Тотчас они направились по каменной гряде к видневшимся стенам
города. Близился вечер.
«Мы можем не успеть, — сказал один эльф. — Скоро начнет
темнеть.»
Приключенцы шествовали следом.
«Чупасанга?» — попытался уточнить заинтригованный паладин.
Двое эльфов посмотрели на него с возрастающим ужасом и
ускорили шаг.
«Жена Чупасанги?!» — сказал вдогонку Стабборн, но ответа так
и не услышал.
…Одним часом позже к воротам Эала на лошади подвезли
связанного мага Гортхауэра. Сопровождающие его эльфы были
встревожены, поскольку не успели до закрытия города. Начинался
прилив — время, когда каменная гряда, связующая Эал с материком,
должна быть затоплена. Они вернулись в один из прибрежных
домишек и расположились там до утра. Мага оставили под
бдительным наблюдением в комнате. Он лег на кровать, повернулся
к охраннику задом и сделал вид, что обиделся.
Тронный зал королевского дворца Эала казался почтительных
размеров, хотя многие его оконечности тонули во мраке. Именно
оттуда выглядывали сосредоточенные стражи. У дальней,
противоположной от входа, стены располагался совет эльфов в
представлении десяти персон. В их центре сидел величественный
король. Все подчеркнуто молчали.
«А не станцевать ли вам?!!» — наконец взмахнул левой дланью
паладин и застыл в театральной позе.
Во мраке кто-то исступленно подавился, но король молчал.
«Мне сообщили, — произнес он, наконец, — о неблагонравных
беспорядках, коие вы учинили на моих территориях. По какой
причине вы явились в мои земли?»
Паладин шагнул вперед.
«Я и мои воспитанники, — молвил он, — пришли сюда дабы
изъяснить вам, Ваше Величество, просьбу короля Альтдорфа. Вот
его перстень в знак подтверждения моих слов.»
Стабборн показал королевское кольцо.
«Ну, что ж, — сказал повелитель, рассмотрев
драгоценность. — И чего же хочет от нас король Альтдорфа?»
«Всего лишь военную помощь в благочестивой борьбе против
варваров с Востока. Вы, надеюсь, знаете об этом?..»
Король эльфов молчал.
«Хорошо, — сказал он. — Можете идти.»
Паладин даже не шелохнулся.
«Так какой ответ передать королю Альтдорфа?»
«Завтра вы получите ответ, а сейчас идите.»
«Без моих воспитанников я никуда не пойду», — мрачно сообщил
паладин.
«Вы многое себе позволяете…» — посыпался сверху дальнего
подиума голос короля, и Стабборн увидел как их окружают темные
фигуры стражей. Правая рука в бронированной перчатке сама собой
потянулась к мечу за спиной…
«Именем короля Альтдорфа!!» — загремел паладин.
«Насколько широки ваши полномочия, господин
рыцарь?» — спросил король, знаком удерживая стражу. Дракс Уоллет
беспокойно заерзал и посмотрел на своих спутников. Попахивало
жареным. Ведьма и господин Базис были бесстрастны…
«Достаточно широки, Ваше Величество!» — ответил паладин,
наблюдая за охранниками.
«Послушайте. А вы как же?» — спросил король превращенного
дракона.
Конфликт явно смягчался.
«Я, Ваше Величество, именуюсь Базисом», — молвил высокий
человек.
Король откинулся в кресле.
«Вы дракон?»
«Да, Ваше Величество.»
«Почему же не в истом облике обращаетесь?»
Базис покачал головой.
«Простите, но я опасаюсь за моральное состояние ваших людей
потому как…»
«Он просто хочет сказать, — вмешался Стабборн, — что если бы
он прошелся по вашему городу в истом облике, все ваши ворота
прекрасные стали бы немного по-ширее.»
«Ах вот как!» — поджал губы король и скривился. Потом он
что-то спросил у волшебницы и Дракса Уоллета.
«Ну, что ж, — подытожил он, наконец, — натворили вы дел,
господа. А мне сказали, что другие уничтожили тот оргский
отряд…»
Дракс Уоллет вспыхнул.
«Покажите мне этих наглецов! — воспрял он. — Я спущу с них
шкуру!»
Паладин с любовью посмотрел в его сторону, улыбнулся королю.
«Истину глаголет мой воспитанник, Ваше Величество, — улыбка
тем временем превращалась в кровожадный оскал. — Где же сия
неблагополучная тварь?!»
Король обреченно вздохнул.
«Я буду ждать вас завтра, господин паладин. Берите своих
воспитанников и не покидайте пределов города этой ночью.»
Приключенцы отвесили поклоны и удалились…

Королевский дворец находился в самом центре города на холме.
Ниже, спускаясь длинной спиралью к подножию возвышенности,
тянулись улочки и дома Эала. Аптеки, оружейные лавки, кабинеты
алхимиков и прочее располагалось там. С самого утра толпы народа
запрудили окрестности. Из-за окна помещения, в котором компания
героев провела ночь, раздавались шум и крики…
Внезапно деревянная дверь распахнулась, и в комнату проник
маг.
«А вот и я!» — провозгласил он с широкой улыбкой на устах.
«Мы видим, что вы, — сказал паладин, привставший с ложа. — Вы
кушать принесли?»
«Нет», — ответил маг.
«Так зачем тогда пришли?»
Маг пожал плечами и расположился в комнате. Он увидел
прекрасную волшебницу, господина Базиса и Дракса Уоллета.
Приключенцы пробуждались ото сна…
«А я вспоминал о вас сегодня ночью, господин
Гортхауэр», — молвил вдруг паладин, натягивая доспехи. Маг
подумал об утренней аудиенции у короля, там его расспрашивали о
сражении на холмах.
«Послушайте господа! — сказал он, нахмурившись. — Недавно я
разговаривал с королем. Он разрешил нам всем остаться в городе
на три дня…»
Приключенцы уже занимались утренними делами. Стабборн вышел
за дверь и потребовал у стражей еды. После завтрака
путешественники отправились на улицы города.
«Послушайте, доблестный паладин, — сказал маг. — Вы говорили
о волшебных предметах, коие имеете в наличии. Я бы мог вам
помочь в распознании их скромных возможностей. Но для заклятья
мне понадобится жемчуг. Вы бы не могли мне определить 300
золотых монет?»
Стабборн смотрел на него.
«Возьмите 200», — ответил он, доставая золото из ларца.
«И мне бы на покупки…» — вмешался внезапно Дракс Уоллет, от
которого не укрылось завораживающее действо.
«Хорошо, — сказал паладин. — Получите.»
По сотне золотых он отдал Драксу Уоллету и господину
Базису…
Вскоре они обнаружили, что за каждым из них следует
соглядатай. Особенно раздосадовался на сей счет «хороший
человек» Дракс Уоллет, вор по призванию. Очень скоро он
убедился, что не может купить никакого оружия без надлежащего
разрешения. Страж неотступно шествовал за ним и вращал
глазницами… Маг Гортхауэр отправился в ювелирную лавку, где
продал медальон и бусы. Потом купил жемчуг. Господин Базис
приобрел на базаре прочную веревку, пару зеркал, факела и
немного рационов…
Высокородный паладин Дуайт Стабборн неприятно удивился
дешевизне золота в Эале. Более всего эльфы ценили уголь. Паладин
подумал о революции, но сразу же загнал такие мысли в темные
глубины сознания… Подле салона «Живые татуировки» смутные
воспоминания встрясли его двухметровое тело. Он немного постоял
напротив входных дверей и ушел. Дракс Уоллет заглянул туда.
Женщина с изображением змей на лице встретила его. Уоллет
замялся, думая какую бы выгоду отиметь там. Похоже хозяйке он не
очень понравился. Он ушел, пообещав заглянуть еще как-нибудь и,
может быть, посоветовать друзьям…
Паладин тоже обзавелся веревкой и рационами. Он, наконец,
ощутил как ему остро не хватает какого-нибудь разумного
животного. Чтобы посадить его на плечо… ох, нет! там ведь
шипы… посадить на голову и разговаривать, разговаривать,
разговаривать… Покружив в заядлых реверансах по местному
рынку, он убедился в невозможности своей мечты.
«Тогда хотя бы слугу, — подумал Стабборн. — Или, на худой
конец, раба…»
Но и с этими вещами была проблема. Стабборн отправился к
городской тюрьме подле королевского дворца. Он желал выкупить
пару заключенных для исправительных работ под своим неотменным
предводительством…
«Нам плевать, что вы рыцарь, — ответила ему стража, не
обращая внимания даже на подсунутые 10 золотых. — Хоть и
бла-ародный!»
Стражники засмеялись и угрожающе зашипели.
Стабборн уже раздумывал о схватке…
«Доблестный рыцарь Дуайт Стабборн! — уверенный голос из-за
спины остановил его. — Вас ожидает король!»

«Итак, рыцарь. Вот мое решение…»
«Я слушаю вас, Ваше Величество», — молвил паладин,
склонившись в почтительном жесте.
На некоторое время в тронном зале воцарилась тишина.
«Я остановлю отряд оркского верховного мага.»
Паладин смотрел на короля.
«И это вся помощь, которую я обещаю.»
Паладин покачал головой.
«Ну, что ж, Ваше Величество. Я передам ваш ответ королю
Альтдорфа, — Стабборн жутко оскалился. — Ждите его праведного
пришествия дабы получить по деяниям своим.»
Король Эала нахмурился.
«Что вы имеете в виду?»
«Что имею, то и введу… — прошептал паладин. — Я передам ваш
ответ, Ваше Величество.»
«Хорошо, — сказал король. — Тогда можете идти.»
«Да, еще одно, — Стабборн остановился и повернулся к
трону. — Где находится Чупасанга?»
Он увидел как в темноте стен заблестели обнажившиеся в
зловещих улыбках зубы охранников. А может то были клыки?..
Король не казался испуганным и лишь неопределенно махнул рукой.
«Там. В башне…»
—————————————————————-
03 августа 2001 года 11
—————————————————————-
В темной башне, любезно указанной королем, горел свет.
Входная дверь была закрыта, а в округе наступала ночь.
«Не совсем подходящее время для посещения
вампиров», — подумал паладин и вернулся в так называемый
«кишлак».
Открыв дверь ногой, он вошел в пустой дом и был окликнут
голосом из ниоткуда.
«Назови себя!» — проревел не на шутку встревоженный паладин,
доставая свой меч.
«Это всего лишь я, Гортхауэр, — сказал голос. — Давайте я,
как обещал, проверю ваши магические предметы.»
«Хорошо», — ответил Стабборн и положил на стол повязку,
меч-попрыгун и на всякий случай кольцо архимага города Антра.
«Это я вам сразу поведаю, что не магическое, — кольцо повисло
в воздухе и вернулось к паладину. — Мне понадобится 8 часов для
исследования…»
Стабборн понимающе кивнул, запер дверь и прилег чутко
поспать.
Маг Гортхауэр проверил повязку с изображением глаза. Он
установил, что одно из ее свойств — это возможность умереть по
желанию… Меч-попрыгун когда-то принадлежал великому паладину,
имел бонусы на атаку, всегда выскакивал при появлении семейства
орковых и умел еще кое-что. Волшебная перчатка, собранная у
мертвого Рентиса, умела открывать и закрывать двери на замок.
Кольчуга оркского командира так и не дала никакой информации
потому, что в дверь постучали.
«Кто там?» — громогласно вопросил Стабборн, обнажая меч.
«Дракс Уоллет», — молвил человек за дверью. Паладин впустил
приключенца внутрь, и в который раз мысленно подумал, где же
прекрасная дама. На дворе было слишком темно…

Ночью паладин проснулся. Разлепил потемневшие от страшных
ночных кошмаров веки и ощупью корявых пальцев искал тела друзей.
В прохладной комнате не горело на столе свечей, было темно
и непроглядно. Но все же он, такой мрачный и молящий о покое,
знал, что они лежат рядом, сладостно спящие, тихие и вкусные.
Через несколько тоскливых минут паладин понял, что на кроватях
не оказалось ни ведьмы, ни господина Базиса. Куда, в какое
непонятное и опасное место их понесло в эту черную ночь?..
Стабборн сидел, подперев лицо правым кулаком, хмурился и смотрел
как за окном ущербная луна прорывается сквозь темные потоки туч.
Стабборн вспоминал о некоем Гребеке — человеке, которого он
должен был встретить и получить от него кое-чего. Время было
позднее, тревожное, но паладин поднялся с ложа и вышел на
улицу…
Салон татуировок был закрыт, но не это беспокоило паладина.
Напротив, что-то недоброе, мрачное происходило, кралось
в саднящем душу молчании по темным, покрытым грязным мусором,
окраинам города; что-то, что заставляло потусторонним холодом
обдавать неприкрытую от чуждого влияния бледную кожу…
Во дворце паладин медленно шел по опустевшим молчаливым
анфиладам мрачных комнат. Однажды он ступил внутрь зеркала,
висевшего на стене, и оказался в длинном коридоре, который вывел
его в другую комнату. Там на него напал кровожадный, лохматый
вурдалак. Паладин признал в нем одного из молчаливых советников
короля, сидевших тогда в Тронном Зале, люто рассвирепел по этому
поводу, схватил вурдалака за ногу и со всего маху обрушил на
каменную стену, разбрызгивая повсюду потоки темной отравленной
крови…
Таща за собою оцарапавшего его булькающего нелюдя, паладин
вышел в зал, который представлялся ничем иным как Тронным Залом.
Сумеречная громада этого помещения пугала, длинные ряды колонн
и трепещущие от странных дуновений черные бархатные занавеси
навевали неприятные мысли. Высокий трон пустовал, и паладин,
выронив бесчувственного нелюдя, позвал короля. Потом уселся на
трон и громким голосом объявил, будто он теперь король Эала…
и засмеялся ледяным хохотом, и призрачное эхо этих звуков
разнеслось по мрачным комнатам…
Паладин вздрогнул, когда сзади раздалось рванное хрипение и
на него набросился еще один вурдалак. Зрачки рыцаря расширились
от неожиданности — на этот раз то был сам настоящий король Эала
собственной персоной, правда, какого страшного вида. Нелепо
раскрытый рот, обляпанный кровью и пеной, острые, переломанные в
некоторых местах клыки, искаженное адскими судорогами лицо…
Король, дико завывая, вцепился в паладина черными когтями и с
безумством начал его рвать. Паладин бросил вурдалака на пол и
сверху привалил тяжелым дубовым сидением королевского трона. Сам
запрыгнул на спинку перевернутого трона и несколькими тяжелыми
прыжками довершил дело — из-под трона потекла темная
неторопливая жидкость…
Он не помнил как покинул мрачный дворец, страхи преследовали
его по пятам. Из окна дома, где он оставил спящих друзей,
показался гадкий лик вурдалака. Паладин раскроил его своим
двуручным мечом надвое и останки бросил вовнутрь. Тогда там
поднялся такой вопль сатанинских глоток, что у рыцаря
зашевелились волосы на голове, и он, не разбирая дороги, кинулся
прочь от проклятого места… Он бежал по ночным улицам,
изнемогая от черного ужаса, бежал по городу, где теперь обрел
власть темный повелитель-вампир Чупасанга. Случайно заглянул в
один дом, открыл дверь и увидел сборище вурдалаков, окруживших
стол, на котором лежало тело того, кого они с жадным чавканьем
пожирали…
Черная башня призывала его, он слышал тот темный глас, идущий
издалека. Там было сердце черного зла, нашедшего себе приют в
этих местах. Паладин, сжав зубы и воздев железный клинок, ступил
в башню. Да, входная дверь оказалось незапертой, а значит его
уже ждали, ждали, зловеще облизывая окровавленные десны…
Поднявшись по длинной каменной лестнице, которая вилась
нескончаемой спиралью, рыцарь замер на минуту перед последней
дверью, ограждающей путь к черным тайнам. Потом толкнул дверь
рукою и вошел в темную комнату…
Там, в белесом тусклом свете ущербной луны, падавшем через
единственное окно, он разглядел их обоих — страшные, худощавые,
потусторонние лики. Жуткого вида незнакомец, запахнутый в черный
просторный плащ, щерился длинными зубами в сторону паладина,
рядом с ним стояла светловолосая малышка во мрачных погребальных
одеждах и неприятно улыбалась. Не было радости в ее глазах,
только холодный мрак тех заколдованных лесов, куда не приходил
еще ни один человек… Рыцарь содрогнулся, когда услышал
странные, действующие на нервы скрежещущие звуки, а когда увидел
причину того скрежета, в обнаженных мыслях не умолчав о том, что
именно так маленькая девочка двигала своими большими зубами, он
развернулся и с посиневшим лицом бросился вниз по лестнице.
Сломя голову, задыхаясь, он выбрался в ночную прохладу и
исступленно, не по-людски, завыл…
В тени безлюдных улиц он шатался словно пьяный. Он не сделал
и нескольких шагов, как страшный незнакомец объявился позади.
Большой нож с холодным лезвием и красным камнем в рукояти
вонзился в грудь паладина, проник в горячее сердце… Рыцарь
сдавленно отшатнулся, застонал и повалился на каменные плиты
мостовой. Теперь худшие из его черных снов прекращались, но
приходили новые, и он беспомощно терялся в них, раздумывая…
забываясь… засыпая…

Стабборн проснулся и ощутил кровавую маску на своем
благородном лице аскета.
«Значит это был не сон?!» — подумал он разгорячено, проводя
пальцами по щекам. На пальцах осталась кровь. Паладин
осмотрелся, рядом спала вся команда, даже сладкая киска Линда
была там. Стабборн потряс ее за острое правое плечо.
«Возлюбленная моя! — сказал он тревожно. — Я мертв.»
Ведьма заворочалась, простонала.
«Оно и видно…»
Паладин уже странствовал по комнате и будил всех остальных.
«Этой ночью я был королем Эала! — провозгласил он,
улыбаясь. — Я король Эала!»
Прекрасная волшебница ранее подозревала в нем извращенца,
теперь она не сомневалась, что он и сумасшедший… Паладин
окунал мордасы в тазик с водой, принесенный стражами. Кровь
смывалась с его лица. Дракс Уоллет, озабоченный извечной
проблемой насыщения своего желудка, передвигался с весьма
скорбным видом. Он уселся на пороге дома, достал книгу с пустыми
страницами и сделал вид, что читает.
«Хм, странные письмена», — молвил Стабборн, выглядывая
сверху.
«Ага», — заулыбался Дракс Уоллет.
На улицах утреннего города хаживали жители, и паладин
облегченно вздохнул. Нет ужаса и мрака его черного сна. Однако
унылая нахмуренность и озабоченность на ликах эльфов пугала.
«Что стряслось, господа?» — молвил маг Гортхауэр.
Эльфы-прохожие омрачились пуще прежнего.
«Страшное нелицеприятие, — молвили они. — Этой ночью
Чупасанга своей кровавой дланью похитил еще одну непорочную
душу.»
Паладин назидательно склонился к прохожим:
«Этой ночью, милейшие, я был королем Эала», — изрек он,
погрозив указующим перстом и нахмурив брови. Эльфы затравленно
на него оглянулись и поспешили прочь по своим делам. Паладин
известил тотчас своих спутников, что идет по неотложным делам, и
ушел.
Дракс Уоллет посетил таверну «У гнома за пазухой», где чуть
не поссорился с хозяином. Они стучали молотками и изрыгали
различные слова в соответствии со своими предпочтениями и
садомазонаклонностями. Ведьма, почему-то сильно уставшая после
ночи, отдыхала. Маг Гортхауэр пытался заниматься тем же. А
господин Базис так и не появился…
Владелица салона «Живых татуировок» была мила. Паладин увидел
на ее изящных скулах выколотых змей и бросился шлепать ее по
щекам, крича: «Змеи! Змеи! Спасайтесь!» Когда после нескольких
ударов, голова прекрасницы вернулась в исходное положение, Дуайт
Стабборн услыхал ужасные ругательства. Кроме того, острая игла
вонзилась в латные пластины на его животе.
«Прощения многовеликого прошу, — поклонился раскрасневшийся
паладин, лишь осознав свою ошибку. — Я сюда пожаловал к
господину Гребеку.»
«Здесь таких нет», — холодно ответила хозяйка, взяв себя в
руки.
«Позвольте, вы владелица сего заведения?»
«Да.»
«Я — доблестный рыцарь Дуайт Стабборн, — представился
паладин. — И ищу человека с татуировкой дракона на груди…»
Паладин покосился на низкий чарующий вырез платья незнакомки.
«Дракона» там не было, но зато кое-что поопаснее во сто крат…
Паладин отсчитал пару золотых.
«Попытайтесь вспомнить, прекрасная леди. Мне очень нужен этот
человек.»
Владелица хмыкнула.
«Я знаю в городе всех у кого есть татуировки. Людей с
татуировками «дракона», по крайней мере, человек десять. Но есть
один с именем благозвучным запрашиваемому вами. Некий
Геттердамерунг…»
«Так, — оскалился паладин по-звериному. — И где я могу его
найти?»
Красавица махнула изящной рукой в татуировке.
«Там, в конце улицы, над домом висит сапог. Там вы его и
найдете. Он командует солдатами-наемниками…»
Стабборн потер ладошки и заулыбался.
«Ну, что ж. Благодарю вас», — сказал он направляясь к выходу.
«Делать татуировку не будете?»
«Нет, благодетельница. Благодарю вас.»
Паладин Дуайт Стабборн был сама учтивость.
«А иголку?» — напомнила владелица.
«Пусть останется у меня на память!» — Стабборн был уже у
дверей и являл собою 17ю харизму.
У входа в крепость Геттердамерунга стояли двое массивных
охранников. Они осведомились у рыцаря, кто таков и куда движим,
после чего пропустили. Служащий поднялся из-за стола и уведомил,
что господин Геттердамерунг занят.
«Но вы можете прийти вечером».
Стабборн покачал головой.
«Нет, мне крайне необходимо немедля».
Клерк пожал плечами:
«Никак нельзя. Господин Геттердамерунг занят.»
Паладин отсчитал пару золотых.
«Очень важное дело».
Служащий задумчиво погремел монетами в своей руке.
«Хорошо, — кивнул он, улыбнувшись. — Подождите здесь…»
Паладин ждал слишком долго, казалось его доспехи от
нетерпения начали ржаветь. Паладин поигрывал мечом. На дворе
гомонили охранники и доносился шум города… Наконец, в коридоре
через который ушел служащий, показался эльф. Он вошел в комнату,
где сидел Стабборн и ни слова не сказав принялся за письменную
работу.
«Вы кто такой, сударь?» — спросил паладин прибывшего.
«Я служащий», — молвил прибывший, не особо отрываясь от своей
работы. Паладин встал со стула.
«Позвольте, а где же предыдущий?..»
Эльф удивленно на него воззрился.
«Хорошо! Я сам пойду к вашему господину! — прогремел Стабборн
воинственно. — И пусть только кто-то превозможет мой славный
путь! Где он, ваш хозяин и повелитель тысяч мечей?!!»
«По коридору направо», — ответил немного настороженный
служащий.
Господин Геттердамерунг оказался достойным представителем
города Эала. На все вопросы, касающиеся пяти тысяч золотых и
миссии наданной королем Альтдорфа он молчал и давал
невразумительно-отрицательные ответы. Стабборна так и подмывало
проверить сокровенный символ «дракона» на груди служаки, но он
сдержал себя. Он сомневался вообще тот ли человек сидел пред ним
за широким столом. Наконец, паладин развернулся и ушел. Он снова
вернулся в салон «Живых татуировок», и снова не узнал ничего
полезного, обвинив писанную красавицу-владелицу во всех смертных
грехах…
Паладин приобрел на местном базаре большой серебряный рог на
100 золотых монет. Господин Дракс Уоллет отправился домой тем
временем, а в голове Стабборна уже метались безумные мысли. Все
ждали положенного часа, когда мрак сознания выходит наружу…

Черной ночью четверо страшных людей, замышлявших убийства в
своих сердцах, вышли на улицы города. Они приблизились к башне,
где проживал Чупасанга, при этом Дракс Уоллет не уставал
разыгрывать из себя преклонного в летах старца. Дверь внутрь
была заперта, но маг открыл ее рукой в перчатке, и никто не
заметил хитрости.
Герои поднялись по длинной спиральной каменной лестнице и
следующую дверь паладин распахнул звонко и громко своей могучей
ноженькой. Страшные приключенцы ворвались в покои, где за столом
сидели знатные старик и его толстая жена.
«Да как вы смеете?!!» — тотчас возопил несчастный, вскочив на
ноги.
«Неверный! — провозгласил паладин замогильным голосом. — Где
страшная маленькая девочка с большими зубами?!»
«Неужели выросла?!» — и паладин посмотрел на дородную
женщину, схватившую нож.
«Я королевский советник! — сказал человек. — Вы, неграмотные
бездельники и бродяги отпетые, нарушили мой славный покой и
увеселения! Вы привели сюда зло. — Чиновник показал трепетною
рукою на ведьму. — Ведь это Чупасанга!!!»
И кинулся на прекрасную даму. А толстая тетка обрушилась
всеми телесами на Стабборна, но иголка в доспехах сыграла свою
малую роль. Тетка вскрикнула от боли и качнулась в сторону
онемевшего, небольшого совсем по сравнению с нею, Дракса
Уоллета. Поднялся шум сражения и снаружи донеслись убойные
крики. Маг Гортхауэр с помощью заклинаний сделал скользкими
ступени длинной лестницы, дабы не подоспела подмога некстати.
«Безумец, пробудись! — ревел паладин советнику. — Как моя
милая может быть кровожадным вампиром?! Это ты!..»
И бросился на помощь ведьме, которая отмахивалась от
чиновника короля острым кинжалом с красным камнем в рукояти.
И настал тот час, когда королевский советник, махавший
топором, отправился гонимый увесистым пинком в зад прямо на
широкие телеса родимой. А та, разверстав руки, опрокинулась на
беднягу Дракса Уоллета, и вместе они, втроем, покатились по
сжиженным ступеням. Визг и крики оглашались при этом
неимоверные. Ездоки на задах вынырнули из башни на каменную
мостовую под ноги неустоявших рыцарей и солдат с факелами в
руках. Дракс Уоллет издавал неведомые звуки погребенный под
телом страшной женщины, пока не затих безмолвно, отдавшись во
власть бессознания…
Неразбериха поднялась на улице у башни.
На столе лежали игральные карты, больше ничего путного
приключенцы в комнате не нашли. Кудесник со зловещей улыбкой
вернул ступени в прежнее нормальное состояние, и герои
благополучно спустились вниз. Паладин освещал дорогу зажженным
факелом, что держал в правой руке.
«А ведь я оставил им сюрприз наверху, — кровожадно усмехался
маг, ни слова не говоря, — немного живых щупалец, хе! Будут
знать!»
И вот четыре мрачные фигуры растворились во тьме.
Зловещий маг проведал у паладина о неприятностях с Гребеком и
предложил пойти повторить разговор. Они вломились втроем, не
замечая яростных протестов секретаря-эльфа.
«Сейчас я у вас здесь все разворочу!!» — молвил угрожающе
кудесник, пробно вращая кистями рук.
«Не сдобровать вам, лицедеи!» — молвил паладин, поглядывая на
двух дюжих молодцов у дверей. Служащего сотрясала мелкая
предательская дрожь. Ведьма была внешне безучастна.
Господин Геттердамерунг немало удивился непрошеным гостям.
Закрылась дверь и маг сноровисто забаррикадировал ее
околостоящей мебелью.
«Ну-с, милейший!» — хрястнул он фалангами своих пальцев,
шагнув навстречу увальню.
«Какого вам здесь надо?! — ужаснулся разъяренный
вояка. — Сейчас позову я своих людей и неповадно вам будет!»
«Где-е наши деньги-и?!» — не по-людски завыл паладин,
доставая меч. Снаружи, в коридорах, тем временем, посыпались
тревожные голоса, нарастающе гремели сапоги…
«Ладно, по долгу службы я скажу вам», — сказал, наконец,
Гребек после многословного пустословия, в ходе которого его
раздели до пояса, угрожали пытать и изнасиловать, и в конце
концов порезать на кусочки, и, может быть, из милости отдать в
руки правосудия.
«Я вложил все деньги в свое военное дело, — сказал
он. — Теперь у меня отряд наемников…»
Приключенцы смачно выругались. Все, кроме волшебницы-
искусительницы.
«Наверное, нам придется отобрать у вас изрядную часть войска
вашего…» — вслух задумался Гортхауэр.
«С этим надо что-то кровопролитно решать!» — сказал паладин,
приветливо оскалившись.
«И не менее!» — добавила ведьма туманно.
Из-за дверей послышались немыслимые угрозы наглейшим
разбойникам. Паладин схватил Гребека в охапку и приказал открыть
проход. Там, в коридоре, плотно стояли добрые молодцы с мечами в
руках. Конечно, старого вояку удалось уговорить выйти за город
вместе с войском и там окончательно и бесповоротно все решить.
Так они все и шагали по улицам пробуждающегося города под
многократный глас серебряного рога…
У городских ворот наша честная компания встретила отряд во
главе короля. Он узнал дипломатов, напомнил им о сроке,
уведомился о бесчинствах Гребека. Взамен дал он, седовласый,
четверых лошадей и мальчика.
«Хороший мальчик, — улыбнулся король Эала. — В беде не
пропадет и вам поможет…»
«Тогда пусть им займется господин Гортхауэр», — сказал
паладин и оседлал своего коня. Итак, виновные будут наказаны, а
впереди еще долгий путь обратно. Хотя, может быть, стоит
заглянуть к дварфам?.. Отлив еще не закончился, и герои
вернулись в дом. Вскоре туда же приковылял полностью стариком
Дракс Уоллет.

Утром народ Эала запрудил улочки, а через главные ворота
можно было проехать с трудом. Даже дикий глас серебряного рога
паладина ничего не дал, не возымел должного эффекта. Но
доблестные герои выбрались на каменную гряду и неслись, пока
достигли ее завершения. Вдали виднелись деревушки, редкие
деревца усеивали холмистую местность. Слева, на западе, высились
мрачные горы, где-то там проживали дварфы…
Кудесник Гортхауэр раздраженно хмурился, ему не давала покоя
мысль о том, что прекрасная дама проклята. Странное исчезновение
ночью, нелепые слова королевского советника в башне… Наконец,
сам проклятый кинжал с красным камнем в рукояти, что погубил
страшилище в лесу, а потом и Рентиса. Он предложил отправиться в
таверну неподалеку, где ночевал три дня назад под конвоем
эльфов. Паладин согласился, осознавая, что надо многое обдумать.
И тогда, пока они ехали к жилищу, колдун кастанул заклинание
сна на лошадь ведьмы, в голове своей помышляя о худом. Бедное
животное внезапно свалилось, волшебница крепко ударилась и
повредила левую руку. Стабборн с проклятиями оказался рядом и
использовал свои врачевательные способности. Никто не мог
понять, что такое случилось. Возможно кто-то подумал на короля,
но магия… Ведьма зловеще покосилась на мага.

Четырех лошадей оставили в конюшне вместе с мальчиком.
Кудесник шепотом упрошал паладина отобрать у прекрасной дамы нож
для волшебного осмотра.
«…Я, например, не хочу однажды проснуться с такой вот
штукой в спине, — сказал Гортхауэр. — Опасные вещи — эти
проклятия.»
Паладин признал очевидное, ведь не даром с Линдой стали
твориться темные дела в последнее время.
«Хозяин, дайте нам всем пожрать», — сказал он, когда вся
компания разместилась за столом. Хозяин таверны кивнул,
предложил блюда и позвал какого-то молодца для выполнения
заказа. В просторном помещении, кроме героев и владельца дома,
никого больше не было. Где-то в отдаленных комнатах гремел
посудою доблестный помощник.
Паладин Дуайт Стабборн осушил винца и стряхнул кровавые капли
с усов. После нескольких кружек его развезло изрядно.
«Хозяин! Садитесь с нами!» — проорал он, выполняя
великодушный жест рукою. Потом начал ласково вымогать проклятый
нож у ведьмы. Полез обниматься, но она ловко увернулась.
Загремели стулья, и паладин, откинув меч на пол, пошел догонять
прекрасную даму. Так и начались те злополучные игры…
На перекосившемся от выпитого лице паладина светилась улыбка
идиота, осоловелые глаза наблюдали за ускользающей девушкой.
Паладин всерьез начал думать, что с волшебницей что-то
нечисто… Тем временем, Дракс Уоллет и маг ретировались к
стенам, подальше от бесновавшейся парочки. Гортхауэр даже запер
входную дверь.
Достаточно скоро, несмотря на подкашивающиеся ноги, Стабборн
поймал прекрасницу и поднял на руки. Она трепыхалась и визжала,
а он зловеще скалился и нес ее прочь. Открыв внутреннюю дверь,
он наткнулся на хозяина с дубинкой в руках. Паладин, не
останавливаясь, сбил мужика с ног и пошел вверх по длинной
лестнице, что вела в комнаты на втором этаже. Он чувствовал
завихрения потустороннего ветра, иные черные пространства
открывались его горящим от возбуждения очам. Возможно, он шагал
в опасной близости от Изменчивого Мира, который направлялся в
измерение тринадцати магов и их земель…
Оглушенный хозяин поднялся и накинулся на возникшего
неподалеку мага. Но тот не растерялся и заклинанием Замасливания
залепил ему мордасы. Лик хозяина таверны неузнаваемо исказился,
он воздел дубину и отправился вслед за исчезнувшим во тьме
паладином. Гортхауэр запер за ним дверь перчаткой и в здешнем
винном погребе повстречался с подвыпившим Драксом Уоллетом.
Стабборн сообщил хозяину весьма доверительно, как пьяный
трезвому, стоя в длинном коридоре со множеством дверей, что все
будет хорошо и за возможные убытки будет лихо оплачено. Когда
хозяин ушел, скрежеща зубами и обещая вскоре вернуться, паладин
начал искать свободные покои. Все двери были заперты, лишь одна
раскрылась от легкого пинка. Стабборн ввалился внутрь с
лягавшейся колдуньей на руках. И увидел здоровенного голого
мужика, который занимался любовью с женщиной на кровати.
«Ты че?!» — заревел мужик, подымаясь; у него была только одна
нога.
«Прощения просим», — отвечал паладин, пытаясь сфокусировать
зрение. Затем развернулся и вышел в темный коридор.
Спустившись по лестнице вниз, хозяин с дубинкой наткнулся на
запертую магом дверь и выругался. Ему, бедолашному, пришлось
выломать ее и продолжить браниться пуще прежнего, ведь из его
заведения в миг сотворяли черт знает что какие-то проворные
разбойники. И вдруг его столкнули прямо в погреб, он покатился
по каменным ступеням вниз, бренча своею дубиною, и вскоре
принялся орать оттуда во все горло. Ведь его там и заперли в
темноте…
Маг Гортхауэр, довольно улыбнувшись, полетел наверх по
лестнице на второй этаж. И увидел как паладин в одних шипованных
наручах и сапогах, полностью голый, склонился над распростертой
на полу коридора ведьмой. Кругом валялись части его доспеха, а
Стабборн совершал то, что он называл сам «обрядом очистительного
совокупления». Ему было очень трудно и тяжело, под действием
вина и религиозного фанатизма вкупе он чувствовал себя очень
странно. Он нелегко размежал свои веки, ведьма уже не
сопротивлялась и лежала тихо, но вокруг неустанно плясали
хоровод, мешая и рассредотачивая, множество веселых лилипутов.
Они усмехались острыми клыками и гремели своими свинцовыми
башмаками, потрясая двадцать одной бахромой на зеленых
штанишках.
«Пошли прочь! — проревел паладин. — Прочь, зеленые и
маленькие негодяи!..»
Левитируя в пространстве, кудесник Гортхауэр снова увидел
волшебные сережки в ушах ведьмы, он пытался рассмотреть поясок у
нее на животе, который тоже светился магией. Потом его взгляд
переместился с талии на полные, вздымавшиеся в такт страстному
дыханию груди, прекрасное до невозможности лицо и глаза, в
которых отразился ужас и надвигавшийся позади паладина голый
мужик с искусственной ногою. Он поддел Стабборна под ребра
ножом, тот повалился, и ведьма, кутаясь в распахнутое свое
платье, отползла подальше.
Паладин, немного очнувшись и пребывая в легком кровотечении,
набросился на мужика. Он даже пытался укусить незнакомца, что,
кажется, и проделал наполовину успешно, но был отброшен назад на
пол. А тут еще, как на беду, появился красный от бешенства и
очень злой хозяин таверны. Маг, находясь в полном инвизе, пока
ничего не предпринимал, ведь любое активное действие с его
стороны неминуемо повлекло бы потерю действия заклинания.
Вообщем, Стабборн хотел было попросить прощения у
растрепанной красавицы, стоя в коридоре на подкашивающихся
ногах, но ему не дали, вмазав дубиной по голове. Голый мужик,
приодевшись, проводил пострадавшую волшебницу на двор, где
оказалось, что пропали все лошади, во всяком случае так потом
лицезрел маг. Ни ведьмы, ни лошадей, ни мальчика, ни даже голого
мужика с искусственной ногою…
Дуайт Стабборн полуочнулся от того, что его голова стучала по
деревянным ступенькам лестницы. Хозяин таверны кропотливо
уволакивал тело паладина вниз. К тому же, совсем недавно рыцаря
облили ведром холодной воды, отдельные струйки которой
по-прежнему сочились из ран. Пытаясь работать руками, паладин
прохрипел, что способен идти сам. Хозяин тотчас отпустил его
ноги и крепко выбранился. Стабборн поднялся обратно наверх, с
трудом натянул доспехи, разбросанные в темном коридоре.
Нахмуренный от великого недовольства хозяин таверны не отходил
ни на шаг, постоянно разговаривая о возмещении ущерба. Паладин
соглашался с вескими доводами, скорбя о нелепостях случившегося,
и искал свой бэкпэк, и не мог его найти…
А бэкпэк незаметно, пока волокли паладина, стащил вор Дракс
Уоллет и поживился оттуда парой десятков золотых монет. Он стоял
в темной комнате на втором этаже, в которую вдруг вошел
обессилевший паладин. Изумившись, он увидел свою дорожную сумку
в руках Уоллета.
«А я вот… тут нашел случайно…» — пробормотал «добрый
человек». Следом за рыцарем появился хозяин, и Стабборн, достав
из своего найденного бэкпэка шкатулку, отсыпал щепоть золотых.
Некоторые зазвенели об пол комнаты, но хозяин вмиг облегчившись
немного настроением, ушел, сокрывая уплаченные деньги. Стабборн,
улыбнувшись, устало рухнул на проломившуюся со скрипом кровать и
сладко уснул.
Как ни старался маг Гортхауэр его разбудить, все было тщетно.
Доблестный паладин уж очень устал. Гортхауэр собрал все его вещи
и вышел в коридор. Дракс Уоллет, тем временем, пребывал снаружи,
у входа в таверну, среди немалой толпы собравшегося народа.
Толпа шумела по поводу разбоя, очевидно, и была немало
встревожена. Дракс Уоллет вышел и пошел куда-то на север по
селу, особо не задумываясь о том, куда идет.
Толпа накинулась на Гортхауэра, все хотели препроводить его к
королю на разбирательство инцидента; некоторые, правда,
предлагали сразу покончить с наглецом.
«Пустите! Я сам пойду!» — возмутился кудесник. А когда ему
поверили, на заклинании Полета быстро взмыл ввысь.
«Маг! Маг!» — завопили внизу люди. И страшно бранились.
Гортхауэр поначалу полетел в сторону города Эала, потом
передумал и вернулся в село. Он шел и по дороге превратил курицу
в лошадь, которую затем продал за два золотых. Спать он лег у
одного крестьянина в его сарае, прямо в стоге сена. Причем вещи
надежно закопал в землю. И дремал он чутко и держал невесть что
наготове. Ему все грезилось, что крестьяне — злые, страшные
монстры, а этот, который его приютил, точно перегрызет ему горло
во сне…
—————————————————————-
12
—————————————————————-
Экс-паладин Дуайт Стабборн проснулся ночью и ощутил как шумит
в голове. Он поерзал на развалившейся кровати и поднялся,
пошатываясь. Двуручный меч был тут, на месте, но куда подевались
остальные вещи?.. И, в конце концов, где теперь прекрасная
возлюбленная Линда?.. Он поинтересовался об этом у трактирщика,
задал тот же вопрос. Но хозяин сказал, что ничего не знает, а в
главном зале сидели ред-неки. Они злобно пялились на паладина,
большая часть из них была среди толпы, окружившей мага. И
упустившей его.
Поэтому, когда паладин в тревоге за любимую начал угрожать
хозяину, самый злой крестьянин подошел и сделал неприличный
жест.
«Ты че, мужик?! — возопил ненормальный. — Тебе ж сказали, шо
нема, не знают ниче…»
И ударил Стабборна кулаком в лицо. Смахнув кровь, паладин
недобро оскалился и вытащил из ножен свой двуручный
меч-страшилище… Но тогда со своих мест поднялись угрожающе
остальные ред-неки, и паладину пришлось ретироваться.

Дуайт Стабборн вышел на ночную улицу в скорби. Он потерял
все, больше нет прекрасной Линды, друзей. Даже лошадей увели
проклятые негодяи. И страшная вещь приключилась тоже — паладин
лишился паладинства. Отныне он простой, никуда негодный файтер.
Стабборн сел на лавку у стены сельского дома, напротив входа в
таверну, чтобы лицезреть посетителей. Может появится кто из
знакомых?.. И паладин пустил слезу.
Потом он увидел… Сомнифера! Тот околачивался неподалеку, но
что он делал здесь, в такой час?!. Паладин приветливо взял его
за руку.
«Садитесь, друг мой, — молвил Стабборн. — Смело положите свою
лысую голову мне на колени, и я поведаю вам страшные сказки…»
Они сидели вдвоем на лавочке, и была ночь, и паладин
рассказывал что-то страшное, и мертвецы дико завывали в
округе…

И вот, наконец, показался верхом на коне маг Гортхауэр. Он
вернул паладину его вещи и меч-попрыгун.
«Я не мог вас пробудить и боялся, что вас обкрадут.»
Стабборн понимающе кивнул и увидел подоспевшего из темноты
Дракса Уоллета. Настроение паладина улучшалось, но маг
предлагал, не теряя времени даром, трогаться в обратный путь, к
землям Альтдорфа.
«И лошадей я вам накастую…» — добавил маг, улыбнувшись.
Однако Стабборн не спешил. Он достал свой большой серебряный
рог и громогласно затрубил. Он пришел в таверну и убедился, что
ред-неки давно сгинули по своим темным делам. Хозяин его словно
бы и не узнал. Безоговорочно подал кружку пива. Стабборн отпил,
величественно облокотился правой рукой о стойку бара.
Полуобернулся к немногочисленным вечерним посетителям за столами
и по лошадиному оскалился.
«А что, хозяин?.. — спросил он. — Не видали ль вы доброго
молодца с деревянной ногой?»
Хозяин безразлично покачал головой. Не возымели на него
положительного действия и другие вопросы. Стабборн уж было
совсем отчаялся. Вышел на улицу, кривясь от душевной тоски. И
тогда увидал всадника на коне. Тот подъехал к таверне, спешился
и уверенным шагом направился вовнутрь. Выглядел он весьма
представительно. Меч на поясе, темная богатая одежда, сапоги до
колен и веющий за спиной плащ.
«Приветствую вас, о великий…» — не удержался паладин,
отвесив легкий полупоклон и дыхнув перегаром в лицо незнакомцу.
Тот поморщился и сказал:
«Пошел вон, скотина пьяная!»
Стабборн побагровел от нанесенного оскорбления, сверкнул
глазами. А незнакомец, переступая и наступая на пьяные вдрызг
тела, приблизился к бармену. С бесстрастным видом начал что-то
выпытывать у хозяина. Последний же будто изменился в лице. Мелко
дрожал, тряслись его губы и руки. Он часто кивал незнакомцу, на
левое плечо которого внезапно легла рука в латной рукавице.
«Послушай, милсдарь! Мало того, что ты раздавил лежащих вон
там людей… — говорил Стабборн. — Так ты еще и меня осмелился
оскорбить!»
При этих словах лицо хозяина посинело от страха. Незнакомец
резко обернулся и неожиданно послал свой кулак прямо в мордасы
паладина. Удар был слишком силен, и даже без замаха. Стабборн
покачнулся, отступил назад, закатив глаза, и повалился на пол.
Его лицо было забрызгано кровью. Кровь теперь текла повсюду,
даже на мертвецах с отпечатками ног на шеях.
«Я не позволю…» — паладин с трудом поднялся и был снова
сражен еще одним молниеносным ударом. За всю свою жизнь, за все
сражения, в которых ему довелось участвовать, никто не мог его
так исступленно низвергнуть. В полном беспамятстве он валялся на
окровавленном полу, в забытьи бормотал моральные устои. А
незнакомец, как ни в чем ни бывало, разговаривал с хозяином.
Подвыпившие немногочисленные посетители притихли и испуганно
жались к стенам.
…Стабборн, сжав зубы, полз к дверям. Потом с трудом восстал
и медленным шагом очутился на пороге таверны, где его встретил
встревоженный маг Гортхауэр. Остальные приключенцы ожидали
где-то на улице, в глубине сумерек. Стабборн, истекая кровью,
достал свой огромный меч. Высокий мрачный паладин, с
окровавленным лицом и белозубой усмешкой застыл в открытом
проеме двери, сжимая в обеих руках темный клинок. Он прекрасно
видел, как хозяин и незнакомец у стойки бара прервали беседу и
повернули головы в его сторону. Паладин видел как вытянулось
лицо хозяина, как вылезли из орбит его краснеющие глаза; он
знал, что хозяин от пережитого за эту ночь приступа страха не
доживет до следующего утра. Погибнет в своей комнате наверху, в
припадке бросаясь о решетку окна. Помрачневший паладин хрипло
рассмеялся, пошатываясь на слабеющих ногах.
«Я, доблестный паладин Дуайт Стабборн! — прогремел он в
следующие мгновенья. — Вызываю тебя на бой, проклятый
негодяй!..»
Сил у паладина не осталось практически совсем, но он
выпрямился горделиво и заставил себя улыбнуться разбитыми губами
еще шире, когда незнакомец направился к нему. Ибо что значит
смерть в сравнении с запятнанной честью истинного рыцаря?.. Маг
Гортхауэр забеспокоился и сказал:
«Сейчас я запущу в него огненным шаром!»
И стал думать как бы это удачно выполнить промеж ног паладина
потому, что по-другому протиснуться не мог. Но незнакомец
прошагал недалеко. Мгновенно он вытащил свой двуручный меч из
ножен и метнул его в Стабборна.
Как знать, хотел ли он действительно попасть в паладина или
всего лишь предупредить неравный бой. Но двуруч, пролетев через
весь просторный зал, с треском вонзился в стену подле Стабборна.
Последний и бровью не повел, только процедил сквозь зубы:
«Собака…» Хотя такое представление бесспорно вызвало у него
некоторое, пусть невольное, уважение к врагу. Не каждый день
встретишь человека так запросто кидающего двуручные мечи куда ни
попадя…
Незнакомец остался стоять, где стоял, а Гортхауэр тянул
паладина за руки. Да-а, похоже не та это ночь, чтобы тягаться с
такими молодцами. Особенно когда ты с жуткого похмелья, разбитым
вдребезги лицом и страшной тоской в сердце. Стабборн сокрушенно
покачал головой.
«Ну ладно, — усмехнулся он. — Я тебя запомнил, негодяй ты
эдакий! Мы еще встретимся! И тогда ты рассчитаешься сполна!..»

А Сомнифер-таки снова пропал. Сгинул без следа. Теперь их
опять было трое: Дракс Уоллет, маг Гортхауэр и благородный
паладин Дуайт Стабборн. Правда, паладин лишился паладинства и
своей милой возлюбленной ведьмы. Все это угнетало его до нельзя.
Поэтому приключенцы отправились в обратный путь точас же. Сквозь
ночь мчались они на волшебных лошадях, перепрыгивая ядовитые
источники, уворачиваясь от живых ветвей черного леса.
Дремучий лес не кончался и долгое время был их спутником.
Пока однажды не расступился и не открыл их взорам безжизненную
деревню. Ни души не было ни в одном из домов. Стабборн взывал
громким голосом, но тщетно. Никто не откликался и не выходил
встречать приезжих хлебом-солью. Не лаяли собаки, не кудахтали
куры.
Маг Гортхауэр своей перчаткой взломал дверь ближайшего дома.
Паладин не протестовал. Ибо чрезвычайные обстоятельства
требовали чрезвычайного вмешательства. А в доме была старая
печь, лавка, стол и сундук. В сундуке ворохом валялось какое-то
тряпье. Именно там спрятал маг двенадцать золотых как дар за
гостеприимность отсутствовавших хозяев. Два золотых оставленных
на столе паладином и десять монет от своей щедрой души…
Ночь была на дворе. И в одиноком заброшенном доме, стоявшем
посреди пустой, покинутой жителями деревни, было по-настоящему
страшно находиться. Входную дверь закрыли изнутри на засов, но
паладину по-прежнему лезли в голову неприятные мысли. Ему
казалось, что вот-вот рядом покажутся окровавленные вурдалаки,
которые будут ползти, пытаясь дотянуться до глаз. Ожидание
недоброго томило душу Стабборна. Он думал про ведьму, он
размышлял об этой страшной ночи. Он сидел за столом, на котором
горела черная свеча…
Втроем они перекусили какой-то снедью, завалявшейся в доме.
Дракс Уоллет прикорнул на заваленке, маг шевелил конечностями.
Именно тогда посреди ночи раздался топот копыт лошадей. Вмиг
потушили свечу, и Стабборн, сжав зубы, вышел на крыльцо.
Странный всадник в белых длинных одеждах и на белом коне
промчался сквозь деревню. Он словно и не заметил настороженного
паладина. За белым всадником, вздымая звездную пыль, неслись, по
меньшей мере, десять сопровождающих. Но все они были невидимы…

На следующий день доблестные герои достигли русла реки, и не
могли переправиться через нее. Например, паладин отказался
расстаться со своими тяжелыми доспехами, даже в угоду дела. Маг
Гортхауэр ползал по берегу, собирал цветы, вдыхал их странный
аромат и весело покашливал. Дракс Уоллет сидел, смотрел на реку
и что-то грыз, что-то из припрятанных запасов. Дуайт Стабборн
размышлял и молился. Все они ждали следующего утра, когда у мага
появятся новые подобающие заклинания. Так и наступила ночь, и
нечем было разжечь костер. По ночной реке в это время плыла
странная, стоявшая в длинной лодке, фигура.
«Назови себя!» — провозгласил паладин.
«Огоньку не найдется?!.» — спросил маг громко.
Фигура выпустила огненный шар, озаривший ночь и взорвавшийся
неподалеку от вскочивших тотчас приключенцев. Потом ночной гость
поплыл далее и ни Дракс Уоллет, ни Гортхауэр, ни Дуайт Стабборн
больше ни о чем его не расспрашивали. Утром маг Гортхауэр
скастовал заклинание Полета и все трое благополучно перебрались
на другой берег.
На колдовских лошадях понеслись вдоль реки быстрее холодного
ветра. И видели и встречали на своем пути опустошенные
деревни… На старом каменном обелиске, что высился на южной
скалистой оконечности материка, было написано:

«Здесь граница нашего государства».

Впереди яростно бушевали волны бескрайнего моря. Приключенцы
поскакали по дороге, ползущей вдоль скал… Слева поднимались
большие острые камни, справа простирались пугающие воображение
темные водные глубины.
…Город Сануэр, над которым блистали молнии и сгущались
черные тучи, был построен из белого камня и притаился в горном
котловане. Широкие ворота оказались наглухо заперты, и героям
пришлось долго и мужественно кричать, чтобы быть хорошо
услышанными и стать правильно понятыми. Жители города Сануэра
опасались орков, грядущих с севера и, казалось, еще кого-то. Не
ощутив видимой угрозы от троих грязных путешественников,
выбежавшие за ворота наружу несколько десятков воинов ввели их в
город.
На широкой площади, стоя среди многочисленной толпы жителей
перед тремя креслами, в которых восседали знатные особы,
доблестные герои держали славную речь. Паладин правдиво поведал
о своем путешествии вместе с друзьями. Потом у них забрали
оружие и проводили в ближайшую таверну. За ними неотступно
следовали двое слуг-наблюдателей по имени Бетти и Хряк.
В многолюдной и шумной таверне весь вечер играли заезжие
музыканты «Blackmore’s Night». Дуайт Стабборн попивал напиток из
кружки, расположившись за столом напротив внимательного к его
малейшим движениям господина Хряка. Рыцарю запомнилась особо
одна песня о несчастной девушке, чья любовь и привязанности
тянулись к ночным бледным незнакомцам… Господин Бетти, тем
временем, следил как маг Гортхауэр прихорашивал себя в своей
комнате, и как доброго господина Дракса Уоллета тошнило из
открытого окна после вкусного и беспорядочного ужина.
—————————————————————-
13
—————————————————————-
На следующий день паладин полюбопытствовал у соглядатаев, где
в Сануэре можно найти священника. Оказалось — в горах, нужно
только пересечь долину и подняться по земляному покатому склону.
Из пещеры выходят множество служителей. Один из них
препровождает двоих гостей по каменным коридорам подземелья мимо
каверны с огромным длинным шпилем, вытянувшимся вертикально из
подножия необъятной залы, мимо комнат с тускло мерцающими
факелами. И вот священник: высокий, в черных длинных одеждах,
страшный… Стабборн упал на колени.
«Прошу вашей руки, святой отец!..» — молвил он.
Священник поперхнулся, а Гортхауэр дико заулыбался. Паладин
прильнул к ладони старца.
«Прошу вас простить мне мои грехи…»
Священник внимательно посмотрел в пылающие глаза Стабборна,
вздохнул и сказал, поморщившись:
«О да! Вы очень грешный человек (на этот раз подавился
паладин очень изумленный) и неисчислимы грехи ваши… Но я
отпущу вам грехи ваши, сын мой. Только вы должны пообещать мне
выполнить кое-что для меня…»
«И что же я должен сделать?..»
«Знаю я, вы отправляетесь на северо-восток страны. Мне
хотелось бы понять какова численность войска, шествующего там.
Сколько пеших, всадников, кораблей… Я дам вам почтового
голубя. Когда выполните мое поручение, напишите мне записку и
отпустите пташку…»

Так паладин Дуайт Стабборн получил отпущение грехов при
единственном свидетеле маге Гортхауэре. Теперь пора было
отправляться в дальнейший путь. Дракс Уоллет куда-то пропал, но
приключенцы не могли его ждать. Забрав свою амуницию и оружие,
они выехали из города Сануэра.
…Долгое время они путешествовали среди дремучих темных
лесов, повстречали одну выгоревшую деревню, потом другую. И тут
паладина прожгли горестные воспоминания. То была деревня, где
некогда проживала прекрасная бледная ведьма. Теперь от ее дома
ничего не осталось. Стабборн, заливаясь слезами, написал
небольшое, трепетное письмо, в котором молил прекрасную
возлюбленную простить его. Добавил, что он и Гортхауэр едут в
Альтдорф и будут ждать ее возвращения там. Потом спрятал
взмокшее письмо у каменного колодца, подле которого когда-то
лунной ночью он вместе с дварфом Гругни ожидал ее первого
появления…
Ночью они оказались у ворот города Антра. Часовой, стоявший
на стенах и ругавшийся отвязно, не пустил их внутрь. Но одну
вещь приключенцы осознали. В городе правил тот загадочный маг с
искаженным лицом и улыбкой безумца, которого Стабборн повстречал
когда-то. Посреди грязных слов охранника, перемежавшихся бранью,
можно было уловить недвусмысленные намеки на это.
Заночевали в домике-развалюхе на берегу реки. В полночь
Стабборн и Гортхауэр пробудились от странного шума снаружи,
будто кто-то тяжело ступал и ухал. Разговоров не было слышно.
Собравшись с духом, паладин вывалился наружу, держа обнаженный
меч в руках. На улице стоял его славный боевой конь Епископ
Кентерберийский, которого он призывал мысленно весь последний
день. Бедняга исхудал, затрясся, чувствуя ласковую длань
повелителя. Последний раз паладин видел Епископа у расщелины,
где их застало страшное землетрясение и дальше нельзя было
проехать…
Утром отправились по берегу реки прямо в Альтдорф. Воинов и
корабли, что встречались героям, паладин тщательно считал из-за
чего у одного военного лагеря их едва не приняли за вражеских
шпионов. Но паладину удалось убедить настырного и вредоносного
офицера, что перед ним благородный и бесстрашный рыцарь. Дуайт
Стабборн от избытка праведных чувств даже прогудел несколько раз
в свой большой серебряный рог. И всполошил весь лагерь.
…Епископ паладина двигался не так быстро как хотелось,
поэтому нетерпеливый маг на своем колдовском скакуне помчался
вперед и первым увидел вооруженные рати, скопившиеся у
Альтдорфа. Гортхауэр наблюдал за ними с холма… В городе их
принял визирь, старый знакомый. Короля же было неслышно и
невидно. Кругом царила напряженная атмосфера. Паладин выбрался
вечером из отведенных для него покоев и взобрался на башню. Там
он незаметно выпустил голубя. Сгущались ночные сумерки, и Дуайту
Стабборну не о чем было жалеть. Он полностью поведал визирю о
походе, о призванной помощи, но ничего не рассказал о данжоне,
Сэванхе, ночных проклятиях. Он выполнил поручение священника и
теперь чувствовал как медленно бьется собственное сердце.
…Альтдорф отбивался от врагов, войска которых осадили его с
пяти сторон. Была черная ночь, была кровь и вопли умирающих.
Стабборн и Гортхауэр бились на стенах. Кругом существовало
пекло, которое вдруг прорезал дикий крик из башни дворца:
«Вы недаром собрались здесь все! Случилось страшное
несчастье: умер наш король, и великий Артефакт, без которого
наше существование невозможно, похищен! Верните его!..»
—————————————————————-
14
—————————————————————-
маг-кузнец Бауэр: Александир «Red» Чирвоный
—————————————————————-
После того как стих громкий голос, раздававшийся с самой
высокой башни замка, на округу опустился непроглядный туман.
Люди, кони, огни костров — все исчезало за белесой пеленой.
Одновременно стихли все звуки, и безмолвие, полное слепой тоски,
охватило камни и существа. Туман растворял ночь, и ночь
поглощала туман.
Паладин дико оглянулся, но никого не увидел. Он позвал
замогильным голосом:
«Эй! Есть здесь кто?!.»
Но никто не отозвался. Паладин позвал еще раз, стараясь
придать речам более радостный оттенок, но все было тщетно. Тогда
он сел наземь и задумался, подперев щеку левым кулаком…
В это время маг Гортхауэр замечал как последние тени людей
мелькают во мгле. Он побрел по замковой стене вдоль каменных
зубьев, которых не видел, спустился по каменным ступеням, сделал
несколько шагов вперед и остановился. Под ногами были не
каменные плиты замкового двора Альтдорфа, а какая-то трава.
Влажная трава на грязной почве. Маг побрел куда-то в
неизвестность, пока не очнулся на какой-то деревянной пристани.
Там находилась одна поломанная лодка, которая колебалась на
воде. Маг заснул на пристани.
…Стабборн приближался к одинокому корявому дереву. В корнях
дерева он ничего не нашел и отправился куда-то в сторону. Он
вышел словно бы на узкую дорогу и шел по ней, наблюдая на
горизонте темную прямоугольную массу. Вначале он подумал, что
это какое-то строение, но, приблизившись, вошел под ветви
настоящего смешанного дремучего леса. С деревьев капала влага,
все та же дорога, посыпанная песком, вилась куда-то в глубину, в
темные недра зарослей.
Паладин наткнулся на чье-то место стоянки в лесу. Корявая
клюка была прислонена к стволу дерева, на траве расстелен плащ,
там лежали хлеб и немного сыра. На ветвях качалась фляга с
водой. Стабборн достал меч, подождал хозяина с полчаса. Потом
позвал его, брать он ничего не стал, лишь отпил из фляги и снова
отправился в путь по дороге.
Издалека услышал собачий лай. Вскоре лес кончился, и Стабборн
вышел к дому за каменной оградой. Дверь дома была заперта, ее
никто не отворял, в окнах никакого движения не наблюдалось.
Паладин обошел дом вокруг и в задумчивости опустился на крыльцо.
По-прежнему где-то лаяла собака. Паладин и не заметил как
заснул, уставившись на реку неподалеку. А когда очнулся, то уже
был в каком-то пустынном городе.
Здесь не было людей, не было вообще никого. Город был мертв и
безмолвен. Стабборн все так же сидел на крыльце, но дома вокруг
высились двухэтажные. Он обернулся, толкнул дверь уже другого
дома (или все того же?..) и она открылась с протяжным скрипом.
Внутри было пыльно и пусто. Поднявшись наверх по лестнице,
Стабборн вошел в единственную комнату на втором этаже, где
лежали множество постельных циновок. Паладин посмотрел в окно и
увидел башню, которая возвышалась где-то неподалеку в городе.
Он спустился вниз, покинул дом, где, правда, нашел чьи-то
костыли, и двинулся к площади. Там стояла башня и… эшафот с
повешенным. На бедняге, раскачивавшегося в порывах холодного
ветра, была накинута белая просторная роба, его длинные черные
волосы закрывали лицо и туловище. Приблизившись, паладин
нахмурился — казненным оказалась женщина. Он тяжело поднялся по
ступеням, чувствуя как заскрипели деревянные подмостки под
сапогами. Подошел к повешенному и раздвинул тому пряди волос,
прикрывавших лицо. И протяжно застонал…
То была Линда, мертвая и прекрасная…
Он снял ее тело, отныне такое холодное и бледное, и вошел
внутрь высокой черной башни. Поднялся по многочисленным ступеням
закрученных спиралью и оказался в верхнем помещении. Там лежал
мертвый негодяй, тот самый, что набросился на паладина с ножом в
темном коридоре таверны. Правда, теперь он где-то потерял свой
деревянный протез. Паладин обыскал труп и нашел деревянный
медальон…

Маг Гортхауэр, он же Мандрог ныне, очнулся в заросшем парке.
Повсюду высились темные силуэты деревьев, туман стал лишь
немного менее плотным. Мандрог поднялся с влажной земли,
отправился к ближайшему, круглому домику. Там вообще не
оказалось дверей, а в единственном, достаточно узком окошке,
чтобы пролезть, было слишком темно. Маг призадумался и пошел
прочь.
Он долгое время брел по старой дороге, которая вилась между
скалами, он покинул парк и совсем не мог предположить, что будет
дальше. Тишина вокруг не настораживала, однако острые темные
вершины скал, мелькавшие сквозь прорези липкого тумана, могли
прятать тех, кто не испытывал потерь любопытства к заблудшим
душам. Маг полчаса шел вперед, но ничего не менялось, не
появлялось ни развилок, ни темных зевов загадочных пещер, где
сверкали сокровища и бледные лица крались в темноте.
Повернув обратно по дороге, кудесник обнаружил, что парк
попросту исчез — скалы тянулись бесконечно теперь и позади.
Мандрог пришел к некой трещине — темному проходу внутрь гор. В
сумеречных глубинах он нашел каменный валун с загадочными
инскрипциями. Попытался запомнить и перерисовать. Потом поднялся
по каким-то небольшим, полуразвалившимся ступенькам наверх и
увидел лес кругом. Где-то впереди, совсем неподалеку, раздавался
собачий лай. Маг сделался невидимым и отправился прямо на звук.

Паладин покинул башню. Он вышел из ее темного нелюдимого
ствола, оказавшись в другом месте. Призрачный город остался
где-то позади. Паладин как будто сдвинул его в своем сознании в
серые, ломающиеся черными штрихами, конструкции. В небесах сияло
солнце, туман плыл в отдельных районах. Зеленела трава. Через
сорок шагов начинался обрыв, где далеко внизу блестела река, а
на другом берегу стоял лес.
Стабборн пошел по тропинке, которая вывела его вдоль подножия
высоких гор ко входу в пещеру. Рыцарь нес на руках тело ведьмы.
Он проник в пещеру, спустился по ступеням и обнаружил, что
находится в древнем склепе. Повсюду были каменные ложа, в
которых покоились навсегда усопшие. Только свет дня, падающий
снаружи, позволял видеть.
Над каменными ложами на стенах были высечены на общем языке
имена усопших. «Фуштра», — прочитал паладин и полюбовался
останками. К горлу начала подкатывать тошнота… И, вообще, там
было холодно и неприятно. Но стало еще хуже, когда Стабборн
увидел одно никем незанятое ложе и надпись «Линда» над ним. Так
звали ту, которую он сейчас держал на своих дрожащих руках. Так
звали ту, к которой он некогда испытывал нежные, непередаваемые
словами, чувства…
Паладин пустил слезу времени, слезу ушедшего времени счастья.
Сам забрался на ложе и лег внутрь, но, как и следовало ожидать,
не поместился. Поджав ноги, полежал калачиком, раздумывая о том,
не упокоиться ли здесь навеки вместе с Линдой, в последний раз
приласкав ее мертвое тело. Вздохнув, Стабборн выбрался из
каменных объятий, бережно поклал туда ведьму и ушел.
…За рекой у дерева темного леса на полотняной подстилке
сидел седой бородатый старик. Рядом громоздилась его клюка,
очень похожая на виденную паладином раннее. Старик ел хлеб и
сыр, запивая водой из фляги. Пустыми глазами, наблюдая куда-то
вдаль, он манил паладина, притягивал переливами серебристых
течений окрестных земель. Стабборн, закинув огромный клинок на
плечо, бодро шагал навстречу.
«Здравствуй, дед!» — провозгласил он торжественно.
«Здравствуй…» — молвил старик, неотрывно глядя сквозь
паладина. Стабборн ловко, испросясь разрешения, расположился
подле старца. Угостившись сыром и хлебом, он начал беседу,
сообразив, что имеет дело со слепым. И не забыл того поцеловать
в благодарность за еду.
«А что, — сказал паладин, — хорошая погода ныне, — туман,
влага…»
«Да-а…» — прошептал старик, по-прежнему наблюдая вдаль.
«И всегда она здесь такая?»
«Нет, не всегда. Но время сейчас такое, пока не кончится
сезон. Еще недели две и все будет по-иному…»
Благородный паладин откусил хлеба, пожевал.
«А люди здесь что же, — сказал он, взмахнув рукой, сжимавшей
сыр, в сторону гор, где располагался древний склеп, — всегда
такие тихие?..»
«Люди? — впервые старик повернул голову на слух. Казалось, он
испугался. — Здесь давно никто не живет.»
«А ты сам что же?»
«Я одинок. Странствую повсюду и везде мой дом…» — и седой
старик, достав звонкие гусли, заиграл славную песнь. Он вещал о
великих деяниях и минувших походах, о могучих героях, храбро
сложивших свои головы, он вещал об осени прошлого мира. Старик
потрясал своей седой бородою, и верно и прекрасно двигалась по
тяжелым струнам его музыкальная рука. Благородный паладин
восседал на траве и слушал, только одинокая слеза стекала по его
бледной щеке…
«Дай я тебя поцелую, старик!» — наконец, воскликнул он, когда
песнь была окончена и последние сладкозвучные аккорды, тоскливо
манящие вдаль, таяли в утреннем воздухе. Он притянул старика к
себе и поцеловал прямо в густую бороду. Во второй раз. Потом они
долгое время разговаривали о добре и зле.
«А что главное в этом Изменчивом Мире?» — в заключение
спросил Дуайт Стабборн у старого человека.
«Главное здесь — соблюдать правду и делать
добро…» — ответил сказитель и песенник по имени Аеон.

Когда они вдвоем шли по темному лесу, Аеон просил
благородного паладина рассказать, что окружает их. И тот
правдиво рассказывал. Вот пелена белесого тумана, черные
загадочные деревья, легкий трепет их потемневших от страшного
проклятья листьев… Вскоре они почувствовали как откуда-то
спереди несет густым зловонным дымом. Где-то там опять лаяла
собака. Трудно было разобрать что-то сквозь низко нависавшие
ветви черных деревьев, и паладин стремглав бросился вперед. Он
схватил слепого старика за руку с дикими воплями: «Там где-то
пожар! Нужна наша помощь!» Но когда Аеон несколько раз чуть не
упал, буквально волочась на руке рыцаря, Дуайт Стабборн оставил
его.
Впереди опять был дом в тумане и каменный, едва не
развалившийся забор. Все как в прошлый раз у того пустого дома,
на пороге которого он заснул. И проснулся в безлюдном городе,
где на бескрайней площади была бледная ведьма… Благородный
паладин увидел только одно, что отличало прошлый пейзаж на
первый взгляд. Неподалеку от дома расплывались очертания
кузницы, которую пожирало неистовое пламя. И кто-то метался на
дворе, почти неразличимый в рваных клочьях тумана.
Стабборн преисполнился суровой решимости, осознавая, что «Чип
и Дейл спешат на помощь». С полного разбега он попытался
преодолеть каменную ограду торжественным прыжком, но зацепился
ногою. Прогрохотала осыпавшаяся изрядная часть каменного забора.
Благородный паладин остановился уже по ту сторону ограды,
неудовлетворенно покачал головою и аккуратно перелез обратно.
Снова повторил попытку. Отошел подальше к темному лесу,
разбежался и… прыгнул. На этот раз все прошло удачно, правда,
кузница уже разгорелась вовсю…
Рыцарь бесцеремонно вторгся внутрь нее и начал тушить пожар,
сметая двуручным мечом все подряд. Так продолжалось недолго
потому, что кузница вскоре шумно рухнула, так и не успев
погаснуть. Тогда на пороге входной двери, которая едва
держалась, появился усталый паладин в закопченных доспехах,
отиравший пот со лба могучим Чипом, то бишь левою рукою. В
правой, Дейле, он сотрясал мечом. Тогда он увидел собаку,
лаявшую все эти долгие дни напролет. Удивительное дело — собачка
была маленькая и вредная, а воздух сотрясала могучим,
раскатистым басом…

Нет никаких оснований считать, что этот одноэтажный
деревянный дом, виденный в разных иллюзиях, представлялся одним
и тем же. В сознании паладина многие места, которые ему
повстречались, являлись одними из вариаций истинного места. Они
разрастались подобно теням или отражениям. Кто знает: быть
может, и прекрасная ведьма по правде жива?.. И теперь идет в
темной ночи где-то, — совсем одна, босая, среди горящих в
черном, дремучем лесу самоцветов…
Дом принадлежал некоему священнику, который повсюду таскал
свой тяжелый молот. Несколько минут назад у него вышел инцидент
с колдуном по имени Мандрог. Священник отказался быть
гостеприимным…
Теперь он, быстрый и невидимый, скользил по двору,
прикидываясь страшным духом. Чародей Мандрог стоял на пороге
дома, на деревянном, небольшом крыльце. Дух вещал замогильным
голосом, зачем незваный, но пришедший на свою беду рыцарь
поломал кузницу. Стабборн, настороженно оглянувшись,
осведомился, кто это, мол, глаголет, и пояснил, что кузницу он
не ломал, а спас от огня.
«Благородный поступок я свершил ныне!» — провозгласил он.
«А кто теперь мне возместит убытки?!» — осведомился голос.
«Так ты же дух! Зачем тебе деньги?!» — паладин все
оглядывался. За оградой показался Аеон. Начинался дождь. Аеон
почуял рыцаря и воскликнул, что зло окружает его. И принялся в
это самое зло наугад кидать камни.
«С вас — 150 золотых, благородный рыцарь!» — сказал голос и в
него тотчас полетел камень. Не попал.
«Не верьте ему, Дуайт Стабборн, это никакой не
дух…» — произнес Мандрог и вдруг камень полетел в него.
«Ладно! — провозгласил паладин и кинул наземь мешочек с
деньгами. — А теперь не зайти ли нам на ночлег и укрыться от
непогоды?!» Бедняге священнику так и не удалось как следует
порадоваться дармовым деньгам. Потому что едва он поднял
звенящий мешочек и растянулся в широкой невидимой ухмылке,
мрачные проходимцы, ведомые стариком, шагнули на крыльцо. И
никто теперь не спрашивал его дозволения войти в дом, и отнюдь
не тревожило их, что дверь была наглухо заперта, а ключ лежал в
карманах одежды священника. Аеон просто взял и открыл дверь безо
всяких премудростей. И тогда кузнец, иссиня застыв под проливным
дождем, завыл, пока храбрые приключенцы, ссутулившись, входили в
дом…

И вот все разместились за столом и застучали ложками. Но
священник-кузнец не хотел их угощать. Он сидел с мрачным видом и
замучить всех был бы рад.
«А у меня теперь другое имя», — вдруг заявил маг.
«И какое же?» — промычал кто-то невесело.
«Мандрог!» — ответил маг и заблистал глазницами.
«А что же ты нас не накормишь, хозяин?» — молвил паладин, но
священник молчал. Все сидели и мечтали, иногда тяжело вздыхали,
только Аеон скромно гремел своим железным котелком. Потом пришли
двое странных незнакомцев с дождя и сумерек ночи. Вошли они,
брызгая водой и бряцая оружием. Солдат и офицер. Мрачные и
нелюдимые. Без лишних слов уселись за стол и застучали ложками.
Священник мрачнел. Офицер, тем временем, терял терпение.
«Кузнец, — сказал он. — А нет ли у тебя топора?..»
«Зачем?» — спросил священник.
«Будем кашу из топора варить…»
Топора тоже не оказалось. Аеон втихаря прихлебывал из
котелка, а маг Мандрог принялся вымывать свое тело. Он делал
это, стоя в медном тазике и прикрывшись занавеской. Журчала
вода, доносились всхлипывания…
«А далеко ли отсюда город ближайший?» — вопросил Стабборн у
офицера. Тот пожал плечами, хмурясь, невнятно ответил, что
города здесь перемещаются. Потом благородный паладин и офицер
крепко повздорили. Мрачный офицер оказался грубым типом и осмеял
рыцарскую честь. Да как он мог!.. Дрались они шумно и безумно.
Стабборн схватил наглеца за шею и бил его головою об стол.
Приключенцы бесновались. Паладин отпускал поучительные речи.
«Смотри, дерзкий! — говорил он, нахмурив грозно брови. — Не
пристало всякому презренному хамить на рыцаря!..»
Потом они скатились к пылавшему очагу, и одежда офицера
занялась. Он закричал, заметался. Загорелась вся комната, и
приключенцы бросились во двор. Паладин снова принялся тушить
пожар, славно разрубывая клинком все подряд. Входную дверь
завалило, и офицер, разбив окно, выполз наружу как побитая
окровавленная гадость — тем и спасся. Паладин же, несмотря на
участливые всхлипывания старца Аеона с улицы, так и не
показывался. А славный дом — убежище мрачного священника-
молотобойца — горел отменно. Тогда, наконец, выломав в щепы
дверь, выкатился сотрясающийся паладин в сопровождении милого
выводка крыс. Они спаслись праведным чудом.
«Нам надобно найти место для ночлега…» — произнес Аеон.
Вшестером они стояли в призрачных тенях черных окружавших их
деревьев.
«А зачем его надобно искать?.. Вот же оно!..» — сказал маг,
указывая на затухающий под проливным дождем темный дом.
«Терпеть не могу ночевать в развалинах!» — вдруг мрачно
ответил священник-кузнец и, взмахнув рукою, отправил огненный
шар. Темное строение взорвалось ярким пламенем… Священник
смотрел на тлен своего дома. Он ушел вместе с магом Мандрогом на
поиски лучшего ночлега. То же самое сделали и солдаты, исчезнув
во тьме и густой непроглядной пелене тумана, шествуя с великими
проклятиями по своему направлению. Паладин их окликал вернуться,
но тщетно. Беспощадная ночь царила вокруг, в небесах зажигались
звезды. Тогда паладин Дуайт Стабборн, стоя на безлюдном пустыре
у дремучего леса, в обществе мудрого, сидящего на земле старца
Аеона и уже удалявшихся в разные стороны приключенцев, воздел
свое гладкое чело и умелые длани. Он крепко всадил свой огромный
двуручный меч в земляной наст у своих ног, встряхнул светлыми
волосами и величественно молвил:
«Здесь будет Камелот!..»

Священник и маг некоторое время шли лесом, пока не выбрались
наконец к речному причалу, где плавала одинокая лодка. Кто
знает, быть может, это оказалось то самое место, куда однажды
забрел Мандрог еще в самом начале странствования по Изменчивому
Миру. Чтобы не намочил дождь, лодку затащили на берег,
перевернули вверх дном и бросили жребий, кому под ней первому
ночевать. Зубастое счастье улыбнулось магу. Он тотчас полез
внутрь и сладко захрапел.
Потом настала очередь злобного священника. Ему почему-то не
хватало воздуха, он стал задыхаться и ножом проделал дыру в
днище лодки. Стало свободно и легко, вот только влага начала
орошать суровое лицо злобного священника… Мандрог слышал
грязную брань из-под лодки, улыбался и, от нечего делать,
превращал ползавшую в траве гусеницу. Через считанные мгновения
перед изумленным магом стояла обнаженная, длинноволосая девица.
Не все превращения подвластны исключительно сладким поцелуям
безобразных чудовищ. Однако, обнаженная девица, увидев
радостного колдуна Мандрога, прикрыла руками трепетную грудь,
истошно завизжала, прыгнула в темные воды непонятной реки и
безнадежно утопилась. Маг пытался выловить ее тело, но оно
куда-то уплыло…

Паладин Дуайт Стабборн лежал на земле, потом он пробудился от
тревожного сна и поднялся на ноги. Старик Аеон находился рядом,
но откуда-то из лесу доносились крики. Паладин встрепенулся.
«Я здесь, поганое чудовище! — зарычал он, доставая меч и
увлекая за собой мудрого старца. — Я иду!..»
Он рыскал по темному лесу, и странные тени отражались в его
голодных глазах. Он позорно хулил кричавшее чудовище, пока не
наткнулся на берегу загадочной реки на кричащего мага Мандрога.
Тот оказалось звал своих пропавших друзей.
«Эй! Чудовище! — провозгласил паладин. — Берегись!»
А потом он увидел мага, который сообщил, что священник-кузнец
Бауэр улетел прочь на противоположный туманный берег загадочной
реки. Их было трое здесь, не считая лошади. Стабборн и Мандрог
стали думать как перебраться через загадочную реку. Окружающие
деревья не годились для плота. Маг предложил использовать свое
заклинание полета, правда уточнил, что паладина и доспехи нужно
будет переправить по воздуху по отдельности. Тогда доблестный
рыцарь проклял черное волшебство Мандрога и стал немилосердно
принуждать колдуна каяться. Мудрец Аеон терял терпение. Маг
огрызался злобно, угрожая паладину огненными шарами. Стабборн,
люто осерчав и обнажив свой меч, погнался за поганым колдуном,
но поскользнулся и растянулся в грязи… Вернувшись, он
попытался переплыть загадочную реку; он снял доспехи и поклал их
на коня и придерживался об него же, но темная вода оказалась
леденящей, а течение посередине реки столь бурное, что
продрогший от холода и печали паладин оставил свою нелепую
затею. А когда гнев его погас, пришел грязный хмурый маг, и
мудрец Аеон повел их другим путем.
—————————————————————-
09 июня 2002 года 15
—————————————————————-
рейнджер-эльф Даниэль Шэдоу: Антонуан «Kuznya» Коваль
—————————————————————-
…Они шли по темному туманному лесу. Со временем из-за
черных размытых силуэтов деревьев стали доноситься приглушенные
страшные голоса.
«Ведите себя тихо, путники! — предупредил Аеон, восседая на
лошади, куда из добропорядочности его посадил паладин. — Это
страшные духи, стерегущие дорогу… Не миновать нам беды, если
они почуют нас…»
И тогда доблестный рыцарь Дуайт Стабборн нахмурился, обнажил
свой меч и громко возопил:
«Пусть я погибну, но не струшу!..»

Холодная вода загадочной реки стекала по его телу. И не
смолкло еще эхо воинственного крика, как из-за череды кривых
мрачных деревьев раздались жуткие шипения и вой. Старик Аеон
спрыгнул с коня и проворно помчался куда-то в темный лес.
Поднялся ветер, от черного сна пробуждались страшные духи. Дуайт
Стабборн, схватив лишь верный меч, бросился за стариком
вдогонку. Потерял его из виду и заметил как черные тучи
заволокли низкое небо. Там сверкали молнии, и черные тучи
надвигались на него. Паладин побежал прочь, споткнулся и потерял
сознание…

Волшебник Мандрог вышел через портал и оказался в странном
месте. Он стоял на вершине большого широкого холма, у подножия
которого располагались древние развалины. Еще дальше была видна
деревня и река. Дремучий лес темнел за полями.
Тут, у развалин, собрались разношерстные войска — то
немногое, что осталось от Битвы Пяти Воинств при осаде
Альтдорфа. Живые существа шумели и искали себе подобных. Один
эльф нашел среди старых камней золотую монету и показывал ее
друзьям.
Маг отправился в деревню, где жители брали свои скудные
пожитки и уходили прочь, в темные леса. Они бежали от страшной
войны, которая вот-вот должна была разразиться. Многие
деревянные дома и сараи уже пустовали. Поэтому колдуну удалось
безнаказанно войти в сумеречное жилище, где на лавке лежала
старая бабка. Она была слишком дряхла, чтобы подняться и уйти с
остальными. Маг наплевал на все приличия и стащил у бабки ее
панталоны, которые подсыхали на печи. Потом попробовал, может ли
летать старая метла, что стояла в темном углу. Убедившись, что
не может, он в сердцах разломал ее. На деревянной лавке
бессильно ворочалась старуха, она видела этого наглого,
распоряжавшегося как у себя дома, разбойника и грязно бранилась,
проклинала его.
Потом ухмылявшийся Мандрог покинул деревню, пересек реку по
каменному мосту и оказался на дороге, вдоль которой тянулись
опустошенные поля. В темных лесах он повстречал двух всадников.
«Местный?!.» — вопросили они.
«Да…» — солгал маг.
Тотчас его схватили и отвезли в лагерь. Там оказались
несколько разрозненных военных отрядов из мира Амока. Колдуна
Мандрога сурово допросили главные офицеры. Он по-прежнему
продолжал врать, молвил, что пришел из старого замка, который
стоит в темном лесу. Его расспросили о военных силах старого
замка, после чего решили выступать.
Колдун Мандрог был проводником. Глубокой ночью он указывал
путь к твердыне нескольким воинам, следовавшим по его пятам.
Черный отряд напал на них, беспощадно сметая всех. Окровавленные
победители не знали того языка, на котором говорил Мандрог.
Стеклянными глазами они смотрели на всхлипывающего и истерически
визжащего мага. К тому мрачному времени он уже лишился своей
волшебной книги заклинаний и старых панталон бабки. Поэтому его
надежно связали и отвезли в подземную темницу старого замка…

Опускалась черная ночь. Стройный эльф Даниэль Шэдоу обернулся
и увидел каменный портал, через который он не так давно прошел.
Где-то там остался мрачный загадочный мир с туманными пейзажами.
Эльф стоял на вершине холма, окруженного древними развалинами. У
него не осталось ничего из провианта, поэтому он камнем,
выпущенным из раскаченной пращи, убил черную ворону. Она упала,
остальные птицы с тревожными криками разлетелись в стороны. Эльф
подобрал мертвую ворону и повесил ее на веревочке у себя на
поясе, дабы просушилась. Видимо, эльфа подобные дела забавляли.
…В черной темноте, набросив на голову глухой капюшон, он
крался по новым неизведанным местам среди многочисленных
деревьев темного леса. Он находил мертвые останки разумных
существ, но голод его был еще не настолько велик, чтобы
воспользоваться удобным случаем. Однажды в ночи по дороге,
ведущей к старому замку, пронеслась темная кавалькада всадников.
Долгое время эльф прятался в лесу. Его единственным,
неоспоримым стремлением в этот черный час было найти своих
родственников. Быть может, глубокой ночью в тех волшебных
зачарованных лесах, в загадочной темноте которых вспыхивают
голубые огоньки и страшные чудовища ходят, облизываясь и жутко
скалясь, славный эльфский народец играл в свои непонятные и
чудесные игры.
На холмах, где стояли черные башни и каменные порталы,
беспрерывно дымились костры. Даниэль Шэдоу видел там сидевших
и тихо беседовавших людей, похоже охотников, подстерегающих
очередных бродяг, посещавших их мир. Не хотелось даже
представлять, какова могла быть дальнейшая темная судьба тех
несчастных, которых поймали, быть может их пожелтевшие кости
по-прежнему валялись во мрачных подземельях приземистых башен…
Рейнджер-эльф покачал головою и ушел в лес. Там, пробираясь
вдоль старой безмолвной дороги, он повстречал военный отряд из
пятерых усталых человек. Они всполошились, когда их окликнул
из-за черных деревьев голос, не суливший им, правда, ничего
плохого. Потом поговорили с вышедшим на поляну эльфом,
рассказали, что они солдаты из альтдорфской армии и
потерявшиеся, отбившиеся от своих после странного происшествия
ночью в городе. Они сообщили о некоем старинном замке, стоявшем
неподалеку и сказали, что теперь отправляются на север, где по
слухам находится неизвестный город, в слепой надежде найти
своих друзей. На вопрос рейнджера об эльфах, воины пожали
широкими плечами и ответили, будто никого из народца старшей
расы до сих пор не встречали в этих землях. Эльф холодно
мерцал глазницами в темноте, — он принял решение. Этой черной
ночью он собрался посетить окрестный старый замок.

Очнувшись в темном лесу и увидев невдалеке каменный портал,
паладин раздумывал недолго. Он поднялся, оглянувшись, сообразив,
что потерял на этот раз все, даже верный меч и доспехи,
и спокойным шагом прошел туда, где была страна холмов, темных
лесов и странных кудесников и лордов… Недавно наступило утро.
В старых развалинах на плоском камне, паладин обнаружил браслет,
надел его на кисть левой руки и отныне смог понимать и
разговаривать на местном языке здешних поселенцев, хотя сам об
этом еще не догадывался. Пока не повстречал в близлежащей
деревушке старую бабку.
Он шел по единственной улице, в штанах, рубахе и с голодным
чувством, сверкал глазами. Как ни странно, никто на дворе не
показывался. Невидимая темная жизнь проходила за стенами
деревянных домов, перекосившихся сараев, ветхих конюшен…
Благородный паладин постучал в дверь одного из жилищ. На пороге
показалась старая бабушка, морщинистая, с крючковатым, длинным
носом. Дуайт Стабборн попросил у нее еды и приюта для уставшего
путника, коим считал себя. Когда дверь злобно закрылась, паладин
постучал снова. Потом дверь открылась последний раз, и старуха
сунула рыцарю два-три пирожка. Этим и пришлось довольствоваться.
У одного дома дальше по улице, паладин повстречал седовласого
старика. Разговорившись латанными фразами, попросив немного
денег на дорогу и, прознав будто, по словам дедули, он беден как
и многие здесь, рыцарь припомнил старинную историю о деревенском
мужике, который прятал свое золото в горшке от сварливой жены,
зарывая его в огороде. Благородный паладин так и заявил
седовласому старику, сидевшему на скамеечке напротив, что знает
будто золото они прячут на огородах. Что тут случилось со
стариком!.. Он закричал лютым голосом, обзывая Стабборна мерзким
колдуном, разворошил в неистовстве свои редкие седые патлы
и поспешно скрылся, дико завывая из-за стены дома.
За деревней на каменном мосту, который пролегал через
небольшую реку, стоял человек и собирал пошлину за проход.
Паладину платить было нечем, однако незнакомец предостерегающе
поднял руку и сообщил о том, что человек, странствовавший здесь
ранее, еще в предрассветных сумерках заплатил с лихвой за себя
и за тех, как сам сказал, кто будет идти после него этой же
дорогой. Рыцарь спросил как выглядел тот человек. Лысый,
мрачный, в темном плаще, раздался ответ…
Старая дорога вела через поля в самые глубины темного леса.
Потом где-то там далеко на севере, начинался город… В темном
лесу паладин повстречал двух всадников, которые спросили его кто
он таков. Дуайт Стабборн признался откровенно, что путешествует
издалека, из мрачных мест, где в ночных рощах свирепствуют
ороги. Всадники не знали кто такие ороги и по горячей просьбе
паладина подарили ему дубину. Потом с сожалением взглянув на его
нищий наряд, поехали дальше, а паладин отправился куда и шел.
Пока, наконец, не добрался до старого поместья, расположенного
на берегу озера в темном лесу…

Громоподобно постучав в широкие ворота, рыцарь столкнулся
лицом к лицу со сторожем. Тот завел паладина внутрь двора
и допытывался кто он таков. Стабборн правдиво поведал, взмахнув
рукой назад, будто он сам — рыцарь с большой дороги и хочет
видеть хозяина этой усадьбы. Мрачный привратник криво усмехнулся
его ответам и отвел паладина прямо в главное большое строение,
где в просторной комнате горели огни и за длинным столом
восседали шумные и злобные мужчины.
Дуайт Стабборн, не откладывая долгого дела в ящик,
громогласно воскричал, кто здесь, мол, самый главный. Все
присутствующие тотчас притихли и злобно уставились на него. А он
стоял на пороге сосредоточенный и невинный… Наконец, отозвался
один самый представительный лицом по зрелости и запечатленным
темным порокам, потребовавший немедленного ответа у паладина за
его наглость и ретивое вторжение. Стабборн назвал свое имя,
сообщил, что странствует повсюду, что вся его жизнь, по сути,
и тогда он это понял с грустью, — всего лишь одна большая
прогулка. И там он повсюду борется со злом. Паладин не отступал
даже когда ему предложили убираться восвояси, потом тому
главному порочному лорду по имени Фуштра, видимо, понравилась
тупая упрямость рыцаря с большой дороги, и он сказал, что такие
люди ему нужны, и Стабборн поедет вместе с ними бороться со
злом. И это будет очень скоро.
—————————————————————-
16 июня 2002 года 16
—————————————————————-
Маг-кузнец Бауэр почувствовал как что-то влажное
перемещается по его лицу. Он открыл заспанные, опухшие глаза и
понял, что его приветливо скалясь облизывала местная дворняга.
Потом, по-прежнему сидя на деревянном крыльце дома, он обнаружил
еще кое-что и это самое привело его в бешенство. Оказалось, пока
он сладко дремал на пороге дома, куда его не хотели пускать,
у него сняли с грязных ног прекрасные сапоги и утащили их прочь.
Поди — сыщи теперь негодных… А тут еще какой-то дед с большими
вилами начал ему грозить, браниться глухим старческим голосом,
стоя на пыльной улице, покашливая.
На каменном мосту, пролегавшем через небольшую реку, он
заплатил одному человеку за проход и попросил, чтобы остальных,
последовавших в эту сторону за ним, пропускали тоже. Забавное
совпадение, учитывая, что господин Бауэр был отнюдь не лысый,
хотя и мрачный тип. Потом он прошел недалеко, потому как в
темном дремучем лесу его взяли в плен и, прикрыв глаза черной
повязкой, отвели в страшные места.
В сырой каменной темнице ему предложили отвечать на вопросы
по-хорошему.
«Ну что?» — спросили его и не получили ответа.
«Будете говорить?»
Кузнец Бауэр, прикованный к стене тяжелыми, гремевшими
кандалами, не шелохнулся. Большой, угрюмого вида человек
раздраженно скривился, стоя перед ним, потом повернулся
и молвил:
«Пожалуй, я устрою вам небольшую экскурсию. — Он начал
неспешно показывать корявой рукой на окружавшие их мрачные
предметы обстановки. — Вот дыба… вот колесо… там иголки…
там щипцы… очаг… Там растягивают… там сжимают… там
перекручивают тело…»
Кузнец Бауэр по-прежнему молчал. Тогда мрачный палач с
тяжелым вздохом достал железные кривые щипцы. Очень большие.
«Я вижу у вас язык провалился. Придется его доставать. Сейчас
вытянем поближе, рассмотрим при свете…»
И вот тут кузнец Бауэр решил заговорить.
«Так что вы от меня хотели услышать?»
Угрюмый палач удовлетворенно кивнул мохнатой головою.
«Сколько вас?»
«Нас тысячи и тысячи…»
Палач обреченно пожал плечами.
«Все с вами ясно, — сказал он. — Вы лжете. — Потом он не на
шутку призадумался. — Чего бы вас лишить такого, что не помешало
бы разговорам с повелителями. Язык, видимо, придется оставить…
глаза, вроде бы, не обязательны… — Тут он со зловещим
выражением лица посмотрел прямо в упор на закованного
пленника. — Удалим у вас, пожалуй, магическую жилу…»
Кузнец Бауэр поперхнулся.
«Это какую же?!.» — спросил он, чувствуя подступавший из
ниоткуда неприятный холод. Мрачный палач, тем временем,
перебирал нужные инструменты на столе… И, наконец, когда он
с темными словами «сейчас увидите…» подходил к посиневшему
пленнику, кузнец приготовился к самому худшему. Но тут кто-то
постучал во входную дверь. Экзекутор отошел в глубины темной
комнаты поговорить с вновь прибывшим, потом вернулся к Бауэру.
«Тут вас хотели видеть…» — сказал он.

Почему внешность людей так обманчива?.. Бледная под лунным
светом кожа и странная полуулыбка скрывают темное сознание
внутри. Иногда другие места земли странствий меняют отношения
и устремления. И только глаза могут показать правду… Так
мага-кузнеца Бауэра в другой комнате встретил мудрый старец
Аеон. Теперь он не казался слепым. Напротив, чувствовал себя
решительным негодяем, и говорил твердым уверенным тоном. Он
рассказал магу-кузнецу Бауэру о древнем пророчестве их мира,
будто когда из их каменных порталов, высившихся на пустынных
холмах, прийдут чужие люди, и численность их будет нарастать,
конец их мира будет близок более чем когда-либо в иные времена.
Мудрец Аеон, запахнувшись в длинную мантию, сообщил, что
маг-кузнец Бауэр отныне станет сражаться на их стороне, дабы
предотвратить беду… Некий человек, подчиненный Аеона, пришел
и надел странный железный ошейник на приключенца. Потом его
посадили на коня, завязали глаза черной повязкой, и в
сопровождении того же подчиненного отправили в путь к северному
городу… На окраине дремучего леса человек неприятный лицом,
снял черную повязку с пленника, и господин Бауэр увидел, что они
находятся на травянистом холме, вниз по которому, на широкой
равнине, простирался древний город… Маг-кузнец Бауэр
поинтересовался именем сопровождающего и тот неохотно буркнул в
ответ, будто его зовут Парблю. Очень темное прозвище, подумалось
господину Бауэру. Потом черная мрачность не покидала его более,
когда он проведал от господина Парблю, что отца его величали
Марблю, а деда — тоже Парблю. И, похоже, все они были такие же
мрачные и нелюдимые. Вот так семейка Адамсив…

Благородный паладин Дуайт Стабборн наблюдал в окно, как
военный конный отряд лорда Фуштры убирается восвояси.
Предводитель с порочными темными глазами вел их на лесную
дорогу, на борьбу со злом. Дуайт Стабборн, поигрывая дубинкой,
находился на территории кухни, поэтому окно, в которое он
смотрел, было таким грязным и закопченным, что ему поневоле
казалось будто с десяток лордов Фуштрей отправляются на лесной
промысел, громыхая мечами и седлая лошадей… Убедившись, что
воины уехали, паладин вышел в комнату, где было несколько
дверных проемов и длинная деревянная лестница вела наверх.
Притон негодяев и разбойников, соображал паладин Дуайт Стабборн,
знамо мы с каким злом и каким образом они сражаются, надобно
спалить поганый вертеп… С такими темными мыслями он, высокий
и худой, поднимался по деревянной лестнице. Пока в небольшом
коридоре на втором этаже не столкнулся с воином-охранником. Тот
стоял с копьем в руках у запертых дверей комнаты в самом конце
коридора. Узкие окна в стенах прохода пропускали дневной неяркий
свет…
«Приказано тебя сменить!» — молвил Стабборн.
Воин-охранник пожал плечами.
«Но ведь я только что сам встал на пост», — ответил он.
«Делай, что говорю! — нахмурился паладин. — Приказано!»
Воин-охранник опять пожал плечами.
«Мне такого приказания лорд Фуштра не давал.»
Паладин затрясся, сжал кулаки.
«Я тебе приказываю, неразумный! Я здесь старший! — говорил
он. — Меня назначил сам хозяин!..»
На этот раз воин-охранник промолчал.
«Послушай! — вдруг воскликнул паладин. — А не грешен ли
ты?!.»
«Нет, — ответил мужчина. — Праведен.»
«Часто ли ты молишься?..»
«Да вот, по субботам у озера, все время…»
Паладин Дуайт Стабборн поджал губы.
«Ну что же… Коли праведный, значит стой себе!..»

На улице паладин осмотрелся. Рядом стоял господский
дом-страшилище, темный и громадный, неподалеку находились пять
небольших построек. По правую сторону виднелась высокая
деревянная ограда. Дуайт Стабборн посмотрел назад и заметил
тихое озеро, по которому плавали рыбачьи лодки. На песчаном
берегу кто-то из женщин в белых платьях стирал белье. Но самое
страшное и невыносимое для паладина заключалось в том, что
никого там не было из тех, кто бы исправно молился… Лишь рядом
с одной небольшой постройкой, белобрысый парень с лопатой в
руках сгребал черного цвета навоз…
Вскоре на улице показался черноволосый мужчина, несший ведра.
Паладин остановил его движением руки и поинтересовался, отчего
это здесь он не молится.
«Так ведь сегодня четверг», — ответил тот.
Паладин покачал головою.
«Молиться никогда не поздно, — заметил паладин сурово. — А
кто у вас тут главный по молебнам?..»
«Так ведь господин Фуштра главный», — ответил крестьянин.
Паладин взмахнул дубиной.
«Что же, нерадивый воспитанник!.. — воскликнул он. — Тебе я
даю возможность исправиться, загладить вину перед двуликим
богом. Ныне у тебя ответственное поручение. — Неистовый рыцарь с
большой дороги обвел пылающим взглядом окрестные
места. — Созывай народ! Все мы будем молиться прямо на этом
пустыре!.. И да взалкают тогда силы черного зла!..»
Черноволосый крестьянин послушно кивнул головой и, подхватив
ведра, скрылся меж строений… Паладин ожидал его долгое время,
выхаживая по пустынному месту с горделивым видом. Но
черноволосый водонос все не шел. Тогда Стабборн заглянул в
ближайший домик. Входная дверь оказалась незапертой. Там было
темно, у дальней стены замерла небольшая печь, рядом стоял
деревянный стол. Паладин окликнул хозяев, проделал несколько
шагов и наткнулся на замечательные глиняные горшки различных
размеров. Он с легкой грустью посмотрел на них, ласково
перебирая округлые предметы своими корявыми темными руками. Тень
печальной улыбки появилась на его устах. То была тоска по
доспехам, утерянным и пока необретенным…
На дворе какая-то пышногрудая женщина лет пятидесяти
просушивала постиранное белье. Она наклонялась к плетеной
корзине, поправляла пальцами непослушную рыжую прядь волос,
выбивавшихся из-под повязанного на голове платка, доставала из
корзины влажную сорочку и вешала ее на веревке, закрепляя
деревянными прищепками. Женщина насторожилась, когда увидела как
к ней приближается огромный детина с глиняным горшком на голове
и дубиной в руках. Незнакомец приветливо представился рыцарем
и потребовал у нее одежду. Пышногрудая хозяйка ударила его
влажной тряпкой, порешив, будто негодник, такой большой
и волосатый, хочет, чтобы она разделась перед ним, после чего
мужчина показал на корзину с бельем и объяснил какая одежда ему
нужна. Женщина, поправив руками свои тугие бока, сказала, что
это одежда господ и опять ударила паладина мокрой тряпкой,
поинтересовавшись зачем он надел себе на голову ее лучший ночной
горшок. Дуайт Стабборн почувствовал как у него задеревенело
лицо, потом медленно снял с головы глиняный горшок,
принюхиваясь, и отдал его крестьянке с извинениями…
Остальные дома оказались запертыми и дверей никто не
открывал. Пройти удалось только в кузницу. Там было жарко, пылал
очаг, на стенах болтались железные подковы всевозможных
размеров. Крепкий, загорелый мужчина трудился у наковальни,
гремел молотом. Паладин некоторое время над чем-то раздумывал,
потом подошел поближе.
«Куешь?..» — спросил он у работника.
«Кую…» — ответил тот, потупив взор.
На недолгий час молот его замолчал. Паладин понимающе кивнул.
«Ну куй…» — сказал он, покидая мастерскую.
На пустыре по-прежнему никого не было. Паладин хотел
вернуться в темный дом Лорда Фуштры, однако у самого входа его
уже поджидали с нетерпением. Дуайт Стабборн остановился перед
коренастой фигурой человека, которого признал. Воин-охранник,
державший железное копье, спустился со второго этажа и стоял
теперь здесь, закрывая своим телом дверной проем. Мало того,
из-за его спины выпрыгивала та самая пышногрудая симпатичная
крестьянка, восторженно визжала «Вот он! Вот он! Сорванец!..»
и показывала на паладина грязным пальцем.
Паладин Дуайт Стабборн разгневался, призвал всех каяться во
грехах и попытался силой преодолеть заслон. Вот тогда на него
и набросились с десяток грубых мужиков, выскочивших из
господского темного дома с дубинами в руках. На пустыре они
плотным кольцом окружили благородного рыцаря. Схватка длилась
недолго, паладину удалось прорваться в прихожую лордского
темного дома, повалить двух кричащих благим матом мужиков.
Об одного распростертого на полу, Дуайт Стабборн споткнулся,
едва не расквасил лицо, растянувшись, а потом кто-то навернул
его дубиной по незащищенной голове…

На подземных этажах темного господского дома находились
тесные казематы. Там, в темном чулане, пришел в сознание
благородный паладин. Тотчас загремел своими кулаками в запертую
железную дверь с небольшим оконцем, открывшимся и возникшей
оттуда физиономией, которая грязно выругалась. После чего
удалившейся по своим делам, позабывшей захлопнуть оконце… Туда
теперь смотрел паладин и видел сумрачную в свете одиноких
факелов на стенах часть коридора. Неизвестные Стабборну люди
проходили мимо… Рыцарь обнаружил, что в оконце может пролазить
его рука, которая длинными скрюченными пальцами пыталась поймать
проходивших по сумрачному коридору. Потревоженные воины
недовольно кричали и пытались огрызаться. А корявая рука из
оконца все шарила в полумраке вокруг, в надежде отыскать длинный
нос, чересчур волосатые патлы, либо уродливые оттопыренные уши.
Несколько раз корявая рука, потревоженная, пряталась, потом все
продолжалось снова. Наконец, паладину удалось привлечь одного
мужчину, ухватившись рукой за его гротескный чудесный шлем.
Железная дверь чулана распахнулась и на пороге возник высокий
могучий воин с мечом в руках и застывшими проклятиями на устах.
«Ах ты, грязная ворона!..» — воскликнул он, завидев паладина,
сидевшего на каменном полу. Тусклое освещение из коридора
попадало в чулан. Паладин щурился, разглядывая вошедшего… Тот
же схватил рыцаря и потащил его куда-то по коридору, где разные
люди переносили вещи и очень спешили. Могучий воин, ведущий
паладина, оказался неким лордом Баасом, прибывшим вечером
в темный господский дом… Стабборн, волочась по сумрачному
коридору, услыхал как в одном из чуланов раздаются знакомые
крики. Стабборн, уже успевший представиться лорду Баасу
благородным рыцарем с большой дороги, сообщил в негодованиях,
что это стонет и завывает его недавний спутник. Молодого мага
Мандрога освободили и вместе с паладином доставили наверх…
Опять Дуайт Стабборн оказался в просторном зале, где за
длинным столом восседали шумные и злобные мужчины. Лорд Фуштра
вместе с лордом Баасом решали участь двух пленников. Они
с хладным презрением косились на молодого мага, визжащие речи
которого не понимали и находили их вредными для слуха. Паладин
же представился снова и громогласно добавил, будто он — никто
иной как сам король.
«Я — благородный рыцарь Дуайт Стабборн!.. — объявил он,
воздев руки перед собравшимися. — И я — великий король Эала на
одну ночь!..»
Маг Мандрог снова пожаловался рыцарю, что без своей волшебной
книги заклинаний он чувствует себя плохо. Вообщем шум стоял
неимоверный… Злобные мужчины с могущественными повелителями во
главе посчитали, что перед ними находятся сам король и его шут,
после чего заразительно-злобно захохотали и приняли решение
забрать их с собой. Лорд Фуштра и его подопечные, ведомые лордом
Баасом, покидали свои земли и свой кров, спасаясь от большого
войска идущего лютой войной… отправлялись на четырех лодках
вниз по озеру, потом далее по неширокой реке… к старому
дому-страшилищу могучего лорда Бааса…

Рейнджер-эльф Даниэль Шэдоу брел в одиночестве посреди
обгорелых развалин. Кругом царила ночь, и совсем недавно,
несколько часов назад, здесь были люди. Они сожгли свои дома
и поселения, не оставив ничего, кроме плавленного на земле
стекла и полуобвалившейся деревянной ограды. Неподалеку блестели
волнующиеся воды небольшого озера… Даниэль Шэдоу обнаружил
среди обломков несколько закопченных железных подков, прихватил
их с собой и углубился в темный лес, произроставший по другую
сторону озера…
Там, путешествуя вдоль берега неширокой реки, ступая меж
черных стволов кривых деревьев, он прислушивался к ночным
звукам. В темном лесу среди приземистых кустов находились
подземные источники, бившие ключами на поверхность. Рейнджер
попил воды, потом попробовал глиной залепить мертвую ворону,
чтобы вкусно приготовить. В конце концов, сплюнув, выбросил
грязный труп и двинулся дальше… Спустя несколько темных часов,
черные деревья леса расступились, открывая напряженному взору
эльфа темные очертания некоего строения, обнесенного забором
и окруженного с нескольких сторон деревьями леса. Даниэль Шэдоу
тихо подкрался, быстро перемахнул изгородь и вскоре оказался
у стен неизвестного большого дома… Того дома, из которого
доносился приглушенный гомон множества голосов…

На четырех лодках они плыли в вечерних сумерках. Паладина
и молодого черноволосого мага разделили, посадив отдельно в
разные лодки. Дуайт Стабборн мрачно смотрел на черные
непроглядные ряды деревьев на обеих берегах неширокой реки.
В лодке, заваленной тюками и сундуками, где он сидел со
связанными руками, разместилось всего двое человек. На
деревянном сиденьи перед ним оказался тот самый воин-копьеносец,
который был причиной всех ранних бед паладина. Благородный
рыцарь исполнился в очередной раз праведного терпения, предложил
помочь в гребле веслами и насколько возможно подробно дознался
о некоторых вещах. Например, что движутся они теперь к жилищу
лорда Бааса, убегая от ужасов грядущей войны. Там спланируют
дальнейшие действия и потом, скорее всего, пойдут в Темные Леса.
Там, посреди многих странностей и чудес, где обитают непонятные
разуму существа, они будут скрываться до поры до времени… Еще
прознал паладин о некоей черноволосой красивой девушке,
проходившей по лесной дороге в сторону древнего северного
города, по описанию воина-копьеносца похожей на ту, о которой
Стабборн втайне грезил долгими черными ночами…
Прибытие к темному дому лорда Бааса казалось сняло немногие
тревоги. Кругом опустилась ночная тьма и, освещенные редкими
факелами, люди перебирались на деревянный причал. Потом
с приглушенными разговорами шли через мрачную аллею образованную
подступающими вплотную черными деревьями леса. В самом конце
темной аллеи, среди дикого безмолвного парка, стояло темное
пристанище окрестных земель… Паладин схватил два больших
полотняных тюка, вытащил их из лодки беспрепятственно, ибо
никого рядом, кроме копошившегося среди многочисленных вещей
и искавшего свою книгу заклинаний мага, не оказалось, и никому
не было дела до того, что благородный рыцарь, волоча наполненные
одеждой и едой мешки, отправился к темному дому.
В просторном главном зале на первом этаже пировали шумные
мужчины-воины. За узкими стрельчатыми окнами пребывала ночная
тьма, мужчины не обращали внимания на это, с окаянным лязгом
взметали кубки и сыпали градом обглоданных костей на пол
в коврах сделанных из медвежьих шкур. Деревянный стол,
заполненный блюдами, располагался длинным полуовалом. Стабборн
уселся на незанятое никем место, бросил рядом на полу два своих
мешка и принялся с жадным рычанием насыщаться трапезой…
Потом разгоряченный вином и разбойничей атмосферой, он и не
заметил как разоткровенничался с местными господами-лордами. Он
порассказал им громким голосом о четырех кладбищах, которые
окружали его монастырь и соседние два, поведал о том, как
главный настоятель в черные ночи любил пропадать в тех зловещих
местах и неизвестно чем таким темным там заниматься. Лорд
Фуштра, лорд Баас и прочие благодарные слушатели радостно
оскалили желтые зубы, подумывая о темных деяниях главного
настоятеля женского монастыря. Расчувствовавшись, они сообщили,
будто и у них здесь есть кладбище, небольшое и тихое, прямо
рядом с домом… Паладин понимающе кивнул, осушая чашу с вином,
посмотрел в манящую тьму за окном и, растерявшись нахлынувшим
темным желаниям, по-странному улыбнулся… Многие странные вещи
творились у него в замке-монастыре, говорил он вкрадчивым тоном,
например, страшная история о маленькой собаке, с некоторых пор
объявившейся в темных переходах. То ли это был призрак, то ли
живая собака — долгое время оставалось неизвестным. Одна
монахиня однажды заявила, что будто бы видела у загадочного
животного два хвоста, причем сама монахиня оказалась немного
близорукой, а рассказывала свои соображения по
разглагольствованиям, услышанным от извечно пьяного монаха…
Паладин рассказал, что он много странствовал по белу свету со
своими спутниками, один из которых сейчас остался у причала —
дожидаться своей участи, какова бы она ни была. Тяжелые
испытания выпали на их долю, но, тем не менее, теперь он здесь,
горько радуется вместе со всеми, так и не сумев позабыть
о черном мраке и предательской печали… Присутствующие воины
приуныли, пригубили вина и предложили позвать еще одного
несчастного спутника столь благородного рыцаря…
Маг Мандрог, хмурый и грязный, был притащен силой и предстал
пред всеми лохматый волосами и недовольный оттого, что так и не
нашел свою магическую книгу заклинаний. Мужчины-воины начали
расспрашивать его беспорядочно и получали раздраженные,
непонятные их ушам, выкрики в ответ. Кто-то швырнул большой
костью в мага, а паладин предложил своему спутнику потанцевать,
после чего все остальные с шумом и восторгами поддержали рыцаря.
Багровый от лютого недовольства маг Мандрог пребывал вне себя.
«Ну что же вы, господин Мандрог, — вещал подвыпивший
паладин. — Сбацните нам сумасшедшую пляску!.. И не переживайте —
плохие танцоры нравятся женщинам…»
Молодого мага, как оказалось, никто не удерживал. Тогда он,
сообразив это и познав легкий стыд от неудачного представления,
вышел наружу и направился к причалу, где стоял одинокий
охранник. Было темно и жутковато искать старинные книги в недрах
лодок, ведь руки могли наткнуться на что-то холодное, а глаза не
различить вообще ничего. Впрочем маг получил удар по голове
сзади и беспомощно рухнул между сундуков и грязных тряпок…

Одинокого охранника на причале называли именем Коклико.
Нормальный молодец — он неспешно прогуливался, поглядывая на
мрачные деревья и ненавязчиво беседуя с подошедшим паладином.
Тот, все также удерживая в руках два тюка, покосился на
бесчувственного мага в лодке и отметил, что хорошо лежит тело.
Коклико согласился, потирая ушибленную ладонь, отклонил
предложение Стабборна прогуляться на местное кладбище
и задумался. На вопросы паладина о женах и детях достославных
лордов, охранник молвил, что графиня, первая супруга лорда
Бааса, померла, как и вторая и третья и четвертая… А молодые
сыновья-наследники тем и любят заниматься, что распивать вина на
шумных ночных праздниках и ездить на лошадях по темным лесам…
Паладин, миновав темную аллею, двинулся в обход дома, заходя
с левой стороны. Тихая ночная прогулка притягивала его чувства,
заставляла искать собственные тени. Он шел вокруг дома,
прислушиваясь к праздничному шуму внутри, посвистывал… и вдруг
совершенно неожиданно получил сногсшибательный удар подковой по
голове. Нападали сзади, паладин покачнулся, изрыгая ругательства
и обнаружил перед поплывшим в никуда взором летающих, прекрасных
малышек-фей. Они трепыхали легкими крылышками, кружась вокруг
него, махали волшебными палочками и музыкально смеялись тысячами
серебряных колокольчиков. Оглушенный Стабборн, тщетно пытаясь
устоять на ослабевших ногах, принялся пересчитывать фей, потом
остановился, когда его взгляд ненароком скользнул под
полупрозрачные платьица малышек. Он медленно растерянно
улыбнулся, осознав, что волосы у прекрасных фей растут только
на голове…
Наконец, обретя силы, Дуайт Стабборн повернулся назад
и разглядел в ночной мгле недвижную фигуру в капюшоне. Она
притаилась у каменной стены здания, пребывая наготове. Стабборн
поинтересовался за что это его так поприветствовали. Незнакомец
извинился тихим голосом, сообщив, будто перепутал рыцаря
с разбойником. Сам представился эльфом-рейнджером Даниэлем Шэдоу
из города Эала и прибрежных окрестностей. Паладин, морщась от
головной боли, обрадовался новому гостю из Амока и поднял
выпавшие было два мешка. Проголодавшийся эльф угостился
консервами из одного тюка, предусмотрительно сгреб половину
запасов в свой бэкпэк и с неохотой поплелся за паладином,
который уводил его в сторону причала. Стабборн хотел познакомить
рейнджера с местными вельможами и их людьми, однако эльф
отказался. Казалось тень неясной тревоги промелькнула по его
лицу в тот час.
«Эге-гей! Коклико! — кричал паладин, когда они приближались,
шествуя степенными шагами вдоль мрачных деревьев парка. — Ты ли
это?!.»
«Да… я… — отозвался темный силуэт у лодок. — Уже
вернулись с кладбища?..»
Паладин покачал головой и признался, что он там не был,
не дошел. Зато вот повстречал нового приятеля. Эльф, низко
надвинув капюшон, предусмотрительно молчал, поскольку не знал
языка местных. Коклико расслабился, приняв приглашение Стабборна
распить бутылочку, облокотился о перила мостика. В лодках снова
копошился маг. Темная жизнь текла своим чередом, и паладин решил
примерить новую рубаху из второго мешка. Хороша она оказалась —
чиста и свежа запахом, вот только маловата немного… Пока
Стабборн стоял и поправлял рукава, озверевший внезапно рейнджер
Даниэль Шэдоу ударил ногой в пах расположенного к нему спиной,
ничего не подозревавшего и закусывавшего едой охранника. Тот
дико взвыл, выронив бутылку и пищу, и оборвал крик, крепко
получив подковой по затылку.
«Быстро! — прошипел рейнджер, склонившись. — Берем лодки
и сматываемся!..»
«Да вы что же — сдурели?!.» — паладин смотрел на него
горящими глазами. Он продолжал рычать, пока приключенцы
приготовляли судна к плаванию. Он попытался привести в сознание
лежавшего на деревянном помосте воина. Потом ступил в последнюю
лодку и увидел как рейнджер-эльф, отвязав первые три,
отправляется в опасную темноту. Там был и маг по имени Мандрог,
который принял вмешательство эльфа без единого светлого момента
сопротивления. Теперь вороватые нечестивцы уплывали вдаль
и больше никогда им не суждено будет увидеть алую зарю, которая
накрывает пологие отроги родных гор и тихих долин…
—————————————————————-
17
—————————————————————-
Маг Бауэр и господин Парблю прибыли в город. Случилось их
пришествие вечером. Два стражника, охраняющих ворота пропустили
приключенцев внутрь, комендант, который находился в крепости,
дал последние напутствия. Ночью маг-кузнец Бауэр и господин
Парблю заснули в отведенном для них темном помещении одного
дома. Маг Бауэр, правда, негодовал — скрипел деревянными
ставнями окон, кричал по ночным улицам о том, что пора
вставать — многое раздражало его, зато господин Парблю,
напротив, похрапывал под подушкой за двоих…
На следующее утро маг-кузнец Бауэр был озабочен поиском пищи.
Господин Парблю ушел по своим темным делам, а он бродил по
улицам шумевшего города. В лавке пекаря ему удалось подшутить
над незадачливым хозяином и заполучить несколько сдобных
ватрушек бесплатно. Потом он постучался в ворота одной крепости
и щетинистому грубоватому лицу, появившемуся в смотровом окошке
ворот, заявил, что хочет супа. «Тут таких нет!» — рявкнул
человек и захлопнул смотровое окошко…
Ненароком он забрел в один пустоватый дом и в темных местах
комнат рассыпал муку. Она расплылась широким белым облаком,
а маг-кузнец Бауэр, перепачканный, вышел на улицу. «Дорогу
мне!..» — кричал он, пробиваясь сквозь толпы шумевших людей
и надолго задумывался над тем кто же он такой. А шумевшие люди
узнавали его, их лица озарялись темным торжеством и они кричали,
приветствовали его громким гласом: «Мельник!.. Мельник!..» Тогда
он шел, весь белый, в обсыпанной муке, к одному из охранных
постов. Там ему сообщали, какую стену города он должен
оборонять, и он шел туда. Останавливался на высоком каменном
парапете меж серых зубьев и видел как на горизонте среди темных
лесов поднимается завеса пыли и как приближаются неисчислимые
черные полчища неприятелей…

Когда эльф-рейнджер и маг с грязными ругательствами уплыли,
паладин остался сидеть один в единственной лодке, которая мерно
покачивалась на темных волнах. Минуту-другую он размышлял, потом
со вздохом, выбрался на деревянный причал. С бесчувственным
телом охранника по прозвищу Коклико на руках, он приближался ко
входу дома лорда, почему-то поглядывая на охранника и вслух
негромко приговаривая «моя умирающая невеста». Быть может то
были печальные стихи старой песни, которые пришли ему на ум в
тот мрачный час…
Он не успел пройти и десяти шагов, как из дома-страшилища,
натягивая черный ремень на штаны, вышел сурового вида человек.
Стабборн признал его, одного из старших помощников лорда. Где-то
справа в черном лесу поднимался странный шум, и человек как раз
обратил свое потемневшее от напряжения лицо в ту сторону.
Некоторое время он прислушивался, потом обернулся и отдал цепь
распоряжений в темноту позади себя. Затем он и несколько воинов,
возникших из темноты, с криками, высунув железные мечи,
бросились меж деревьев парка.
Стабборн оставил бесчувственное тело охранника снаружи,
прислонив к стене в сидячем положении. Сам же, сжимая в руках
два мешка с едой и одеждой, пару раз обернувшись, вошел в дом.
Торжественный сумрачный зал на первом этаже, где не так давно
происходил пир, теперь пустовал. Валялись на полу в беспорядке
опорожненные кубки, полуобглоданные кости, посуда рассыпалась по
столам… Дуайт Мирабель Стабборн поднялся по деревянной
лестнице наверх и оказался во мраке тесного коридора.
В промозглой темноте, озаряемой лишь лунным светом, бьющим
в одинокое округлое окно, окруженный безликими дверями, паладин
тщетно искал лордов и их досточтимых супруг. Комнаты с помятыми
постелями и разграбленными тяжелыми сундуками были пусты…
Потом паладин услышал шум сражения — такие звуки ни с чем нельзя
было спутать. Из темноты коридора повалил дым и, выбежав
задыхаясь туда, он увидел как через округлое оконце одна за
другой влетают горящие стрелы. Мешками он пробовал затушить
разгоравшееся буйно пламя, бросил нелепую затею и выкатился на
первый этаж…
Среди деревьев парка, у главных ворот, сражались темные
силуэты. Те воины, что проникали через ворота, ожесточенно
блистая обнаженными клинками, теснили защитников. Лорды
проигрывали битву, хотя их самих паладин нигде не видел.
На земле, обагренные темными пятнами крови, лежали убитые и их
оружие, паладин думал присоединиться к сражению, потом покачал
головой, поняв бессмысленность подобного. За какие такие идеалы
требовалось бороться?.. Он еще ничего толком не знал об этих
темных и опасных краях, так любовно и сумеречно приютивших
черную смерть…
Паладин схватил бесчувственного Коклико и бросился по длинной
аллее к деревянному причалу. Отвязать канат лодки в считанные
мгновения дрожащими от напряжения пальцами было плевым делом,
потом он остановился так и не отправившись в путь. Он решил
подождать потому, что по аллее приближались напуганные пятеро
молодцов из свиты лордов. Они кричали и размахивали пустыми
руками, а паладин тревожно нахмурился, когда увидел как из
темных глубин ночного парка показались страшные силуэты
преследователей. Теперь все могло окончиться быстрее чем
предполагалось, завершиться не успев еще начаться…
Троим беглецам удалось запрыгнуть в лодку прежде, чем она
отчалила; остальные двое человек окунулись в темные воды
и поплыли, захлебываясь, следом. Смертоносные стрелы опадали на
них градом. Вдруг зашевелился Коклико и раскаленное жало, точно
почуяв его пробуждение, с жадным шипением вспороло грудь.
«Мама…» — произнес Коклико, ощущая как жизнь покидает
непослушное тело. Паладин попытался ему помочь, но в никчемной
тревоге вырвал стрелу и только усилил кровотечение… За бортом
показалась растопыренная рука, двигавшаяся в судорогах, — воин с
древком, торчавшим из левого глаза, пробовал забраться в лодку.
Опечаленный смертью близкого соратника, паладин обернулся
к утопавшему страдальцу, и понял, что паладин должен оставаться
паладином даже при самых горестных и невыносимых обстоятельствах
темных дел, поэтому со словами «держитесь крепче за стрелу — я
вас сейчас вытащу», он ухватился за древко и потянул его на
себя. Несчастный закричал и скрылся в тревожных волнах реки…
В нескольких милях ниже по течению вчетвером они выбрались на
берег. Трое воинов, вытащив лодку, присели в разросшихся корнях
старого дерева и отчаянно обсуждали куда им податься дальше.
Паладин стоял неподалеку, не обращая никакого внимания на их
угрюмые взгляды, направленные в его сторону, сжимая два мешка
в руках, и громким голосом посоветовал куда бы им податься лучше
всего. Добрые молодцы резко подскочили и с острыми ножами
принялись окружать Стабборна. То, что Мрачный Лес для них был не
самым подходящим местом, паладин сообразил, когда понял, что
у него самого не осталось оружия, причем с тех самых пор как он
потерял свои железные доспехи и меч. В легких реверансах он стал
вращать мешки на вытянутых руках вокруг себя, не давая таким
образом приблизиться неприятелям. Воины грязно бранились,
а паладин, вдруг почувствовав, что у него начинает кружиться
голова, продолжил вращаться в другую сторону. Наконец, один воин
изловчился острым ножом попасть по мешку с едой и разорвать его.
Тогда паладин бросился на противника, оглушив его вторым тюком,
опрокинул наземь и принялся душить за горло. Тут под ребра ему
вонзился нож тех самых людей, которые подобрались сзади,
и Стабборн, рыча от боли и праведного гнева, потерял сознание…

Несколько раз подряд он приходил в себя и понимал, что его
куда-то тащат на носилках. В предрассветной вышине, еще
разбавленной ночными сумерками, колыхались кривые черные ветви
деревьев, на которых восседали маленькие существа в серых
платьицах, со сморщенными детскими личиками. В острых колпаках,
они размахивали волшебными прутиками в руках и писклявыми,
гадостными голосами выводили погребальные рулады паладину:
«Наше время!.. Наше время!..» Стабборн подавленно морщился,
в мертвенном полузабытьи думая о том, что странный маленький
народец — будь то гномы, феи либо гоблины — всю жизнь преследуют
его, темными загадочными ночами входят в его ночные кошмары,
стучат острыми зубами под кроватями его прекрасных окровавленных
любовниц и всегда живут там… Быть может все это было
последствием того проклятия, которое выкрикнула седовласая
мать-настоятельница, когда он, еще будучи весьма юным
и неискушенным, подглядывал в замочную скважину двери за тем,
как она принимала ванну?..
В третий раз паладин очнулся в каком-то лагере. Было
по-прежнему темно, виднелись только размытые очертания шатров.
Со стоном паладин пошевелился и увидел повязку, обмотанную
вокруг его туловища. Откуда-то из темноты появился седобородый
старец и попросил его прилечь потому, что он был все еще слаб.
Седобородый старик в длинных одеждах сообщил что-то о башне,
паладин приподнялся на локте, считая будто это строение где-то
рядом, тщетно вглядываясь во мрак… Старик о чем-то у него
допытывался и, когда паладин услышал о визире, он затрясся,
прорычав, чтобы его отвели к их предводителю, ибо он знает того,
паладин кричал и дальше пока снова не потерял сознания…
Потом он пришел в себя, находясь внутри шатра. Там было темно
и какой-то мрачный силуэт человека возвышался над ним, мертвенно
лежавшим. «А-а, да… я знаю его… — сообщил незнакомец
с водянистыми глазами стоящим позади него. — Он будет со мной…
проследите за этим.» Когда он скрылся снаружи, миновав
матерчатый полог, паладин понял, кто это был… На носилках его
доставили двое крепких воинов на высокий крупный холм, откуда
хорошо, как на ладони, был виден неизвестный город. Около
десятка солдат стояли здесь же и наблюдали за мрачным оплотом.
Стабборн разглядел среди присутствующих визиря. Суровый владыка
почти не изменился с тех самых пор как они виделись в последний
раз, только глаза его горели инфернальным блеском на худощавом
изможденном лице…
—————————————————————-
18
—————————————————————-
Сзади их окружал темный дремучий лес, впереди происходило
страшное кровопролитное сражение. Весь мрачный пасмурный день
длилось оно, и уже в ночных сумерках паладин увидел, что визирь
нервничает. Поглядывая куда-то вниз по склонам холма, визирь
начал создавать странный магический рисунок на земле. Паладин
некоторое время не понимал к чему все идет, а потом вдруг
ненароком различил какие страшные твари копошились в ночной
тьме внизу и ненасытно пожирали тех воинов, которым не
посчастливилось умереть в срок, и тогда волосы у него на голове
зашевелились от ужаса…
Мрачный визирь выпрямился во весь свой рост, оторвавшись от
рисунка, и прошептал несколько колдовских фраз. Тотчас
изображение на земле запылало огнем, вытянулось, обрело объем
и форму. Так появился магический портал, через который избранные
десять воинов визиря поспешно уходили в другое измерение.
Встревоженный паладин, с развевающимися от холодного ночного
ветра волосами, стоял на травянистом темном пустыре и сжимал
меч. Он пристально наблюдал как оканчивается длинная старинная
история, начало которой было положено когда-то, во времена
прохладные и желанные… Последний солдат с накинутым капюшоном
на голове приближался к мерцавшему во тьме порталу. И вдруг он
сбросил капюшон, и паладин помертвел от неожиданности. Он узнал
его сразу. То был проклятый злой рок, темная судьба,
преследовавшая их повсюду, — Сомнифер, резким взмахом меча
отрубавший голову своему господину визирю… С тяжелым стоном
паладин видел как прыгает по земле темная голова и как страшный
злодей скрывается по ту сторону волшебного занавеса. Последний
обескураженный взгляд вокруг, на черные нависающие деревья леса,
на пылающий город вдали, на корявые фигуры чудовищ, которые уже
так близко… и паладин прыгал в портал, вслед за скрывшимся
там темным человеком и девятью воинами, в портал, который
вот-вот должен был закрыться навсегда…

О дальнейшей судьбе господина Бауэра, мага-кузнеца,
неизвестно ничего, кроме того, что он некоторое время храбро
сражался в рядах защитников старого города… Быть может он
достойно сложил свою голову… но, скорее всего, когда сражение
затихло, отправился в темные страны на поиски древних загадочных
знаний и сокровищ, которые покоились в подземельях многих
заброшенных замков тех сумеречных земель… Маг Мандрог разил
волшебными заклятиями врагов. Когда окровавленные, вопящие воины
Амока прорвались в главные ворота города, маг шел позади вместе
с остальными колдунами. Он сражался в одном из темных домов, где
превратил воина-врага в большого дракона. Тот с грохотом
разворотил строение оттого что не помещался целиком и пытался
поглотить мага, ворочая длинной шеей из стороны в сторону по
комнате, по которой бегал визжащий маг. Потом колдун изловчился
и запрыгнул на голову дракона, не удержался и покатился по
жесткой чешуйчатой шее. Вот тогда дракон, желая избавиться от
надоедливого супостата, и начал кататься по камням-
полуразвалинам дома, ворочая брюхом и кривыми лапами… Вообщем,
мага разодрало на мокрые куски… а с драконом случилось что-то
неладное, отчего он забулькал горлом и взорвался ярким пламенем,
которое хорошо можно было увидеть с пустынного холма неподалеку
от леса…
Эльф-рейнджер Даниэль Шэдоу, с тех пор как безмолвно
распрощался с магом Мандрогом на одном из берегов реки, где они
причалили лодки (тогда же маг нашел в одном из сундуков свою
волшебную книгу, в которой не доставало нескольких страниц,
в том числе с заклинанием Полета; не будем также упоминать для
чего безграмотным лордам понадобилась бумага из волшебной
книги), отправился на поиски своих сородичей. В конце концов, он
нашел небольшой отряд эльфов, которые двигались в сторону
черного леса. Вдали они видели старый город… но какое им было
дело до мрачных забот и печалей людей-смертных… Эльфский отряд
в темной ночи попал под горячую руку черных всадников, возникших
словно из ниоткуда и настигших их на пустоши, где не было
деревьев и негде было спрятаться от разящих наповал стрел… Это
было ужасно: задыхаясь в удушливых завесах пыли невидимых
в ночи, спотыкаться и ползать в крови, оглушенным беспрерывно
скользящими, тесно окружающими силуэтами… Кому-то удалось
добежать до границы начинавшегося неподалеку черного дремучего
леса. Эльф-рейнджер Даниэль Шэдоу был в их числе. Только двое
воинов на лошадях преследовали его, остальным приходилось
разрубать головы другим метавшимся в беспорядке эльфам.
Сообразив, что не успеет добежать, рейнджер отчаянно бросился на
преследователей и одного опрокинул наземь. Другой спешился
и стал неумолимо приближаться. Теперь у приключенца были все
шансы скрыться в темном лесу и там похоронить все свои секреты,
но он захотел добить лежавшего врага. Тот на удивление крепко
сопротивлялся, несмотря на падение, потрясшее все его
внутренности… а потом в ночи подоспел и его товарищ,
безжалостно вонзив в тело эльфа здоровый охотничий нож… Той
страшной черной ночью, когда в бездне небес сияли неведомые
холодные звезды, ни один из эльфов не избежал кровавой
мучительной участи…
—————————————————————-
Text by Groom **
—————————————————————-